Сестры Марч

– Прости меня! Господи, разве у меня есть право так говорить с тобой! Как же ты великодушен и мягок, раз смог вытерпеть это! Просто, понимаешь, мы все всегда гордились тобой, а потом ты вдруг так изменился… А из дома никто не писал, что с тобой что-то не так… Но они, возможно, лучше, чем я, понимают эту перемену.

– Еще как понимают! – послышался голос из-под шляпы, срывающийся и берущий за душу.

– Но почему мне ничего не сказали! Я никогда не допустила бы такой бестактности, я была бы с тобой терпеливой, доброй, поверь! Мне никогда не нравилась эта твоя мисс Рендл, а теперь я ее просто ненавижу! – хитрая Эми решила сделать первую пробу.

– Какая еще мисс Рендл!

Он отбросил в сторону шляпу, ясно давая понять, что к упомянутой особе у него никаких чувств нет и быть не может.

– Прости, но я слышала и мне казалось…

– Ничего тебе не казалось! Ты отлично знала, что я никогда никого не любил, кроме Джо, – вся его прежняя искренность и пылкость прозвучали в этих словах; и он отвернулся.

– Да, я до недавнего времени совершенно была в этом уверена. Но в доме никогда об этом не говорили, потом ты уехал – и я решила, что, наверное, ошиблась. А ведь Джо любила тебя. Неужели…

– Любила, но совсем не так, как мне того было надо. Что ж, ей повезло, что она от меня отделалась, раз я, как ты говоришь, никуда не годный. Хотя, между прочим, это она меня таким сделала, она! Можешь ей так и передать.

И снова Эми увидела его холодный, тяжелый взгляд. Она растерялась, не зная, как поступить в столь неловкой ситуации и чем утишить рану, которую сама же разбередила.

– Я была кругом не права… Но от всего сердца желаю, чтобы ты нашел в себе мужество это пережить. Ты слышишь меня, Тедди?

– Не надо. Этим именем называла меня она, – он вскинул руку, желая закрыться от ее слов, сказанных таким тоном, словно их произносила не Эми, а Джо, – столько было в них понимания и нежной укоризны. – Подожди, вот испытаешь такое сама, – прибавил он тихо, нервно выдергивая из земли пучок травы.

– Я бы постаралась перенести это мужественно. И, думаю, добилась бы уважения со стороны того, кто не сумел ответить мне любовью, – заявила Эми с самоуверенным апломбом, который выдавал в ней душу, еще не познавшую горестного опыта.

До сих пор Лори казалось, что он переносит свою неудачу самым достойным образом: не жалуясь, не ища сочувствия, уходя от общества людей в свое одиночество. Однако Эми заставила его по-новому взглянуть на себя. Оказывается, он всего лишь слабохарактерный эгоист, который при первом же поражении пал духом и замкнулся в скорлупе уныния и равнодушия. Но теперь с него стряхнули дремоту, и он не вправе вновь погружаться в сон. Приподнявшись с земли, он спросил задумчиво:

– Считаешь, Джо сейчас презирала бы меня так же, как ты?

– Да, потому что она враг любой душевной лени. Господи, неужели за это время ты не попытался совершить ничего примечательного, чтобы завоевать ее любовь?

– Я пытался – но все бесполезно.

– Ах да! Ты окончил университет. Но при чем тут Джо? Ты это сделал для себя и отчасти еще для дедушки. Еще бы не хватало тебе провалиться, когда он затратил на тебя такие деньги! Это при твоих-то способностях.

– Но в другом отношении я провалился.

– Неправда! Учеба дала тебе знания, опираясь на них, ты можешь принести людям много пользы. Поставь себе новые задачи – и ты опять станешь счастлив, ты позабудешь свои огорчения!

– Вряд ли у меня получится.

– Попробуй. Ты, конечно, думаешь, что я просто маленькая дурочка с большими претензиями. Да, у меня мало опыта, но я довольно-таки наблюдательна. Я вижу, как ведут себя люди, и пусть я что-то не понимаю, но я стараюсь все запомнить и извлечь из этого для себя пользу. Люби Джо всю жизнь, но не пренебрегай другими дарами, идущими к тебе в руки, лишь потому что один когда-то не дался. Но хватит нотаций. Я знаю, с этой минуты ты начинаешь новую жизнь и покажешь моей жестокосердной сестре, что ты настоящий мужчина.

Несколько минут они сидели молча. Лори крутил кольцо на пальце, а Эми заканчивала свой набросок. Потом она положила листок ему на колени.

– Что скажешь?

Рисунок в манере шаржа был выполнен замечательно. На нем Лори Лоренс лежал на траве, с мрачным выражением лица, полузакрытыми глазами и с сигарой в руке, дым от которой кольцом окружал его голову.

– Ты прекрасно рисуешь! – сказал он, искренне восхищаясь ее мастерством, и вздохнул. – Да, вот я какой стал.

– А вот каким ты был. – Эми положила рядом с первым рисунком другой, выполненный на скорую руку.