Сеть Алисы

Трясущейся рукой Эва отерла дрожащие губы.

– Езжай, шотландец, – прохрипела она. – Если стоять на обочине, в Гренобль вовек не доберешься.

Финн вырулил на дорогу, мы ехали в полном молчании, порожденном ужасным рассказом. Эва закрыла глаза. Финн смотрел прямо вперед и лишь изредка просил передать ему карту. Я обдумывала возникшую мысль.

Гренобль выглядел славно: уютные домики, симпатичные церквушки, неспешная гладь Драка и Изера в обрамлении далеких Альп, укрытых облачными шапками. Устроились в гостиницу. Финн занес вещи Эвы и вопросительно взглянул на меня.

– Мне нужно позвонить, – сказала я, направляясь к стойке портье.

Наверное, Финн решил, что я хочу связаться с родными, но звонила я не в Штаты. После долгих препирательств телефонистка соединила меня с антикварной лавкой в Рубе, название которой я, к счастью, запомнила.

– Алло?

Голос я узнала сразу, хоть слышала его только однажды. В памяти возникли бликующие стекла очков.

– Виолетта Ламерон?

Долгая пауза.

– Кто вы?

– Шарлотта Сент-Клэр. Недавно мы встречались. Я приходила вместе с Эвой Гардинер, известной вам как Маргарита Ле Франсуа. Пожалуйста, не бросайте трубку, – попросила я, услышав раздраженное сопение на другом конце провода.

– Что вам надо? – Тон был ледяной. – Если вы хлопочете об этой продажной суке, я палец о палец не ударю…

Я проглотила злость, стараясь не рявкнуть, что Эва ни в чем не виновата, и удержаться от вопроса: а что было бы с вами, если б вас накачали опием и раздробили вам пальцы? Она считала Эву виновной, и никакие слова ее не переубедят. Только факты. Вот для этого она мне и нужна.

– Необходимо посмотреть протоколы суда над вами, Эвой и Лили. – Я заговорила тише, повернувшись спиной к любопытному портье. – Я думаю, в них скрыта ложь.

Мысль эта пришла мне давно. Что-то не сходилось. Найди икс.

– Что может знать молоденькая американка о протоколах тридцатилетней давности? – В тоне Виолетты слышалось презрение.

Но в таких делах я разбиралась лучше, чем она думала. Работа в отцовской конторе стала хорошей школой: я каталогизировала французские и немецкие кодексы, архивировала судебные решения, слушала рассуждения отца о европейском и американском законодательстве.

– Суд над шпионками в разгар войны должен быть тщательно задокументирован, – сказала я. – Судили увенчанных наградами героев. За процессом внимательно следили немецкие военные, французские журналисты, бельгийские чиновники, английские дипломаты. Я уверена, все бумаги были сохранены как доказательство того, что суд прошел без юридических нарушений. Но если есть нестыковки, их можно найти, надо только посмотреть документы. Вы поможете?

– Какие нестыковки? – не удержалась Виолетта, в голосе ее звучало любопытство.

Клюнула, – подумала я и ответила на ее вопрос.

В трубке долго молчали.

– Почему вы обращаетесь ко мне? Вы меня не знаете, мадмуазель.

– По рассказам Эвы, я знаю, на что вы способны. Вы не остановитесь, пока не докопаетесь до истины. Я не знаю, засекречены или нет эти протоколы, но в любом случае вам проще получить к ним доступ. Судили вас, и вы вправе с ними ознакомиться. Вы с Эвой не владеете всей картиной, потому что не присутствовали на совещании судей. Вы герой войны, Виолетта. – Я решила, что немного лести не повредит. – Наверняка среди властных людей есть те, кто вас уважает, чем-то вам обязан и потому нажмет нужные кнопки. Вы найдете способ раздобыть информацию, если она имеется в тех документах.

– И если имеется.

– Просто сообщите мне, права ли я. Пожалуйста.

Долгое-долгое молчание. Я даже подумала, что связь прервалась. Во рту пересохло. Прошу тебя! – мысленно взмолилась я.

Наконец Виолетта ответила. В голосе ее слышались удивление и заинтересованность, словно приоткрыл глаза шпион, долгие годы дремавший в почтенной лавочнице. В таких, как она и Эва, разведчик не умирает.

– Если я что-нибудь найду, как с вами связаться, мадмуазель Сент-Клэр?

– Завтра я позвоню вам из Грасса и сообщу название своего отеля.

Я положила трубку. Меня потряхивало. Что ж, удочка заброшена, осталось ждать поклевки. Поднимаясь к себе, я подумала, не рассказать ли Эве о своей затее, но тотчас себя одернула – нет. Она совсем ослабла, и это ее просто добьет. Не стоит вселять надежду, пока не будет достаточных оснований.

Номер мой был довольно мил. Я распахнула ставни и посмотрела на улицу в быстро сгущавшихся сумерках. Внизу под ручку прогуливались пары, и я вспомнила, как мы с Розой смеялись: вот вырастем, и у нас будет свидание двое на двое. Держась за руки, прошли улыбчивый парень и высокая блондинка, которая не показалась мне Розой. Просто какая-то незнакомая девушка. Похоже, после поездки в Орадур-сюр-Глан моя галлюцинация меня покинула. Вернись, – попросила я, вглядываясь в прохожих. Вернись, Рози. Но она, конечно, не вернулась. Роза и Джеймс умерли.