Сеть паладинов

Хозяин вдруг всё-таки вышел из транса и обрушил на Джироламо палку, которую незаметно и быстро вытащил из-под прилавка, но тот стремительно уклонился, отвёл удар предплечьем и ножом, а другой рукой перехватил палку и рванул её на себя. Противник потерял равновесие и качнулся в его сторону. Этого было достаточно, и Джироламо наотмашь полоснул его ножом по лицу. Страшный вопль облетел пустое здание. Управляющий, выронив палку, закрыв лицо руками, стал оседать по стене. Но Джироламо этого уже не видел. Кто-то с шумным топотом мчался вниз по лестнице. Борясь с остальными, Джироламо начал работать одновременно руками и ножом, в темноте оттесняя нападавших в коридор. Нож попал кому-то в лицо. Ещё вопль и крики в коридоре. Затем грохот падающего тела.

Воспользовавшись заминкой и растерянностью атакующих, Джироламо бросился вон из гостиницы, захлопнув дверь прямо перед ними. Он выскочил на площадь и в ту же минуту услышал яростные свистки и звон оружия.

— Стой! — послышались крики, какие-то вооружённые люди бежали в его сторону.

Кажется, это были солдаты — значит, патрульный отряд «Стражей ночи»!

Скользнув в темноту за угол церкви, Джироламо бросился бежать. Некоторое время он слышал топот башмаков за спиной и крики, но, когда он свернул уже в третий тёмный проулок, ему удалось оторваться от погони. Он бежал к воде, петляя среди мусора и нечистот. Наконец выскочил на набережную к Большому каналу, к счастью, неподалёку от того места, где его ждал Пьетро. Он запрыгнул в лодку, и оба, дружно схватив вёсла, принялись неистово грести к середине канала. Когда «Стражи ночи», наконец, выскочили на набережную, беглецы были уже настолько далеко от них, что солдаты, как ни вглядывались, как ни светили фонарями в тёмную воду, разглядеть ничего не смогли.

Пьетро, взяв оба весла, стал грести в сторону лагуны. Джироламо перевёл дух и ощупал под плащом пакет, который нашёл у Филиппо. К счастью, солдаты вряд ли разглядели его. Никто не знал, кто он такой и откуда взялся, хотя и не сомневался, что убийцы попытаются свалить смерть Филиппо на него и выставить всё таким образом, будто они пытались задержать преступника.

В голове все перемешалось. В гостинице поджидала засада. Нагло и ловко устроенная засада. Но для кого? Для Филиппо и для бедного Франческо? И для Джироламо. Но зачем? И кем подстроенная?

В порыве малодушия он вдруг захотел, как испуганный ребёнок к взрослому, бежать в Падую, к падроне Лунардо. Старик сейчас, конечно, сладко спит и даже не представляет, какие события разворачивались сегодняшним днём. Немного придя в себя, Джироламо решил плыть в больницу монастыря, куда повезли Франческо. И они с Пьетро молили Бога, чтобы Франческо остался жив!

Глава 21

Венецианская Далмация. Начало марта 1596 года

Фуста, на которой плыли Елена и её спутники, вошла в воды Венецианского залива после трёх недель утомительного, но удивительно тихого морского путешествия. Без приключений удалось увильнуть от всех кораблей Турецкой империи и покинуть её воды, а также, Бог миловал, избежать штормов и встреч со всевозможными разбойниками и корсарами, промышлявшими в неспокойных водах Ионического моря у восточного побережья Италии и южных берегов Греции. Ещё через несколько дней корабль входил в гавань Спалато.

Вид города, приближающегося к ним с воды, завораживал. Сначала издалека возникла могучая колокольня. Затем перед их взорами поднялись величественные руины длинной высокой стены — фасад древнего дворца, который за тысячу с лишним лет до описываемых событий император Диоклетиан построил себе на берегу моря в местах, откуда был родом. Множество домишек облепили стену спереди, сбоку и даже сверху. Огромный дворец был сам по себе как город: с храмами, термами, мавзолеями и покоями членов императорской семьи. Позже, после смерти властителя, местные жители поселились в заброшенном дворце среди аркад, галерей, колонн, используя развалины в качестве строительного материала для своих жилищ, лавок и мастерских, а стены не раз спасали их от нашествия захватчиков.

Елена, вместе с венецианцем стоявшая на носу фусты, наблюдала, как стена древнего дворца все увеличивалась, приближаясь, словно город вырастал из моря, и с нетерпением дожидалась, когда же наконец она ступит на землю.

— Доктор Еросолино говорил, что здесь живёт его брат. Купец. Синьор Мендерес. Мы должны немедленно разыскать его, так как он наверняка знает, где мой сын. Тогда мы сразу узнаем, где Илья! — не умолкая, говорила она, вглядываясь в живописные очертания берега.

— В этом нет необходимости, — глухо проворчал венецианец.

— В чём? — Елена, не понимая, оглянулась.

Венецианец исподлобья продолжал глядеть на гавань. Его смуглое обветренное лицо было мрачным, обозначились глубокие морщины. Ветер трепал густую, с проседью, бороду.