Сетевые публикации

Клее призывал вернуться от цивилизации вспять «к корням», декларации по поводу «праха культуры Запада, который следует отряхнуть с ног своих» звучали постоянно, большинство художников увлекалось примитивизмом и шаманизмом, страсть к этническому творчеству диких народов была повальной, а уж признание главенства «подсознательного» над сознанием было само собой разумеющимся. Как это ни покажется сегодня странно, но художники столь открыто звали назад к дикости — что обвинение их в «дегенеративизме» не стало чем-то вопиюще неточным.

В глазах нацистов «авангардным» было иное — построение образа нового человека.

А «дегенеративное» нацисты порицали.

В самом слове «дегенеративное» не содержится оскорбления — это просто определение. Так же точно, допустим, нет обидного в слове «еврей».

Оскорбление надо внести дополнительно: сказать, что еврей хуже арийца или русского, растолковать, чем именно хуже — тогда может получиться обидно. А может, кстати, и не получиться убедительно: вот у Гитлера, например, не получилось — ни с дегенеративным искусством, ни с евреями.

Мир, в общем, и до Гитлера — недолюбливал евреев. И, как свидетельствуют многие, основания имелись — но вот так радикально к вопросу подошел лишь Гитлер.

И до Гитлера многие (Гегель, например) осуждали уничижение человеческого образа. Но вот так решительно осудить дегенеративное искусство — никто не решался.

В конце концов, и евреи, и произведения дегенеративного искусства выстояли.

Те произведения, которые были осуждены нацистами — оказались признанными шедеврами. Кстати сказать, эти творения никто не уничтожал: часть сгорела на пожаре в Берлине — но большинство было благополучно продано в Америку.

Была кровавая война — это часть ее истории. По сути, оппозиция «дегенеративное» — «авангардное» была трактована, как «свободное от регламента» и «тоталитарно-казарменное» — любопытно здесь то, что во время борьбы с гитлеризмом — абстрактно-свободному искусству пришлось принять формы реальной образности, научиться произносить ясные слова. И это было сделано, поскольку абстрактной борьбы не бывает.

Так или иначе, но гитлеризм и то, нацистское, понимание авангарда было преодолено.

Попутно возник эстетический казус, который важен.

Всякая эпоха в культуре знаменательна тем, что оставляет нам внятный человеческий образ — этот образ есть сумма усилий художников, философов, идеологов, писателей, политиков. В нашей памяти живут разные образы, результаты совокупных усилий деятелей культуры, придавших зримый облик времени.

Так, Италия оставила нам образ ренессансного человека — творца, купца, святого, кондотьера — мы знаем, как он выглядел, чего хотел, как ел и пил. Испания оставила образ идальго и монаха, Германия — образ горожанина и проповедника, Англия — образ джентльмена, ученого и рабочего, Россия — образ большевика или строителя коммунизма, интеллигента-профессора или солдата — у разных эпох свои лики, все живые, мир многолик.

Даже гитлеровская — помпезная и фальшивая — эстетика оставила образ героя; даже сталинские времена создали образ — дейнековский, шолоховский, симоновский, плакатный — но он существует.

Тиранический этап в европейской истории был выражен в героических образах, которые мы все не любим за их казарменность. Однако это были образы — в том числе выполняли функцию образцов для подражания. Как ни парадоксально звучит, но победа над героической эстетикой нацистов — спровоцировала героический же ответ. Чтобы ответить ясному образу героя-врага, нужен ясный образ гуманиста. Появились образы героев, которые стоят в истории культуры Запада памятниками — «Человек с ягненком» Пикассо или «Гибель Роттердама» Цадкина, Девочка из «Герники», Василий Теркин, доктор Рие из «Чумы», Роберт Джордан. Это все античные герои — они обладают прямым позвоночником и открытым лицом, что и является главной характеристикой человека. Возникли герои Брехта и Белля, Камю и Пикассо, Джакометти и Хемингуэя, Солженицына и Шаламова, Неизвестного и Гроссмана, Фолкнера и Селинджера, Сартра и Шостаковича.

Даже сугубо идеологический стиль советский «соцреализм» — в лице Коржева, Никонова, Андронова, Фаворского и т. п. — переживал героическую эпоху. А уж европейский экзистенциализм явил просто античные образцы.

Закончилась эта пора новых героев довольно быстро — лет за десять европейский гуманизм нового разлива себя исчерпал, изжил. Кажется, последним героем, насмешкой над героическим началом — стал Френсис Бэкон, показавший как европейский герой растекается и скукоживается, точно плавленый сырок на солнце.

Наступила очередная пора — ее назвали пост-модернизмом — без-образного, иконоборческого творчества.

Мне представляется, что наиболее точным определением сегодняшнего состояния является термин «нео-дегенеративное» искусство. Это творчество воскрешает свободолюбивые интенции авангарда, его называют часто «вторым авангардом» — второй авангард имеет с первым авангардом мало общего, это творчество сервильно и декоративно, человеческий образ в сегодняшнем искусстве отсутствует начисто.