Сетевые публикации

Мы листаем тысячи дрянных журналов, описывающих безнравственную глянцевую жизнь — и вы всерьез думаете, что наша нравственность чего-то стоит? Лидер оппозиции грязно ругается — вы всерьез можете представить себе политического мыслителя, имеющего такую сточную яму во рту? Думаете, Бакунин или Карл Маркс, Грамши или Ганди, Брут или Гракх — были столь же вульгарны? Журналист подпускает грязное словцо, чтобы казаться мужественным — вы серьезно считаете, что хамство сочетается с информацией? Или вы цените журналиста за то, что этот вульгарный тип разогревает вам кровь хамством? Рантье матерится при дамах, ах, это теперь принято, он такой милый! Он клянется идеалами морали капитализма — но в дом с лютеранскими принципами его не пустили бы на порог: место жлобу в подворотне. Дама полусвета не скрывает блудливости, она является героиней наших баррикад — и отчего-то мы не в состоянии сложить эти примеры, чтобы получить общую картину общества. Общество давно стало борделем, вот и все.

Разврат, возведенный в критерий успеха, — это совсем не то, ради чего третье сословие штурмовало Бастилию. Вы ошиблись, господа. Вы — не тот «средний класс», вы совсем другой средний класс.

Думали, что прыщи — возрастное? Нет. В данном случае — сифилис.

Некогда «средний класс» был объявлен самой революционной стратой общества — ныне это вовсе не так.

Современный средний класс является наиболее реакционной частью общества, «средний класс» сегодня не только не продуцирует социальную эволюцию — напротив, эволюцию отменяет. Это наиболее безнравственная, холуйская, лакейская масса — торжество «среднего класса» в обществе обозначает распад общества.

Несостоятельность демократической формы управления (что доказано опытным путем, демократия повсеместно выродилась в олигархию) обусловлена мутацией «среднего класса». Формула «средний класс есть гарантия демократии» верна: проституция есть гарантия сифилиса.

Цвет кардинальской шапочки (27.06.2012)

Человек из семейства Борджиа (семью представлять не надо, люди знаменитые) стал папой Римским под именем Александра VI, и немедленно направил письмо во Флоренцию — фанатичному доминиканцу, настоятелю монастыря Св Марко, фра Джироламо Савонарола.

Савонарола к тому времени фактически стал правителем Флоренции — добился власти исключительно проповедями.

Начал с проповедей в Ферраре, затем Пико Мирандолла обратил внимание на истового попа, привез его в качестве забавной диковинки к Лоренцо, затем попа сделали настоятелем монастыря, а уж там он развернулся, стал каждый день обличать неправду власти. На проповеди к нему ходила вся знать, богатым было любопытно постоять на баррикадах, послушать, как правдоискатель борется с роскошью паразитов. Возвращались с проповедей к себе в палаццо, наливали бокал тосканского, любовались картинами Боттичелли. Удовольствия должны быть разнообразны — и это острое удовольствие входило в общее меню тогдашней Флоренции.

Белых ленточек на рукава и дверцы машин не вязали, но исключительно по причине того, что белые ленты носили гиббелины, сторонники императора, а цвет флорентийских гвельфов (папистов) был красным. Но в целом, пестрая толпа напоминала, скажем, Болотную площадь. Что ни день обменивались впечатлениями:

— А вы ходили на Савонаролу?

— Мы были и придем еще!

И, надо сказать, ходили на проповеди регулярно и толпа росла. Говорил монах страстно и по делу. Воруют ведь? И еще как воруют.

Савонарола боролся, как сказали бы сейчас, с коррупцией. Он рассказывал, во что обходятся народу флорентийские праздники и бессмысленная роскошь палаццо; он определил конкретно, в чем состоит разница классов, как живут ремесленники и как живут нобили; он рассказал о том, какую роль играет искусство, ставшее декоративным, в развратной жизни двора; он сказал, что искусство перестало быть христианским — стало языческим; он перечислил преступления папской семьи.

За короткое время Савонарола фактически сагитировал город на борьбу — произвел этакий «оккупайсиньория», если иметь в виду главную площадь города. Перелом наступил тогда, когда слушателями стали не только нобили: народ, то есть те, которые к процессу Ренессанса отношения не имели никакого, тоже пришли послушать. Народ-то всегда имеется, даже если он никому особенно и не нужен. И, хотя в дебатах Платоновской академии Фичино (это флорентийская академия так называлась) этот самый народ принять участия не мог, но про несправедливость народ понял довольно быстро. Народ и без того подозревал, что высокий Ренессанс создается дорогой ценой — а когда узнал, какой именно ценой, и что там, за стенами палаццо происходит, народ очень расстроился.