Читаем Сети города. Люди. Технологии. Власти полностью

Говоря о визуальных средствах Instagram, стоит упомянуть случаи обработки полученных фото. Среди фотографий Эрмитажа чуть более половины не имеют фильтра вообще, то есть музейные интерьеры фотографируются такими, как есть. Наиболее популярными фильтрами стали Valencia (3,6 %), Amaro (3,5 %), Clarendon (3 %), Lo-fi (3 %), Mayfair (3 %), Juno (2,5 %). Сделать выводы относительно того, почему именно эти фильтры используются и какие значения вкладывают посетители при их использовании, весьма затруднительно. Распространено мнение о том, что все фильтры придают «винтажный» вид мобильным фотографиям[739]. Выбор именно этих фильтров можно объяснить и тем, что в приложении они предлагались первыми в линейке фильтров.

В дополнение к цветным снимкам в базе присутствуют фотографии без цвета – черно-белые или серые, которые составили менее 2 % от всех фото. В этой группе – изображения скульптуры, пустых холлов и лестниц, селфи. Эмпирические наблюдения позволяют нам говорить о том, что в пространстве Эрмитажа сделать такие снимки затруднительно, поэтому для их создания применялись фильтры. Черно-белая обработка служит не только средством для придания «античного» вида, но отражает иные визуальные предпочтения. В изображении пустого пространства, минимализме деталей, иерархии информации и внимания можно проследить элементы визуальной instagram-эстетики, которую Лев Манович относит к «дизайнерской»[740].

Город и музей: пересмотр границ

База данных, ограниченная хештегами, дает возможность собрать фотографии, которые пользователи Instagram непосредственно называют «Эрмитажем» и ассоциируют с музеем. Эти фотографии позволяют сделать несколько наблюдений о том, где проходят символические границы между музеем и городом и каково место музея как публичного пространства города.

На фотографиях, снятых вне музея, запечатлена разная степень удаленности посетителя Эрмитажа от Зимнего дворца. Среди сюжетов – фотографии непосредственно Зимнего дворца, пространства рядом с ним (Дворцовая площадь и Главный штаб, Миллионная улица, Дворцовая набережная), удаленное пространство города (например, Петропавловская крепость), которое тем не менее отмечено как «Эрмитаж». Посетители Эрмитажа фотографируют Зимний дворец с Дворцового моста, с Васильевского острова, с пляжа Петропавловской крепости, в районе Миллионной улицы. Множество фотографий Эрмитажа сняты с Зимней канавки и несколько – на углу Невского проспекта и Большой Морской улицы по направлению к Главному штабу. Что удивительно, посетители музея указывают хештег Эрмитажа, находясь в Александровском саду и с колоннады Исаакиевского собора. Любопытно видеть, как эти фотографии описывают своеобразную окружность вокруг Зимнего дворца и вписывают посещение Эрмитажа в наиболее популярные туристические маршруты Санкт-Петербурга. Таким образом, Эрмитаж символически включается в пантеон туристических достопримечательностей города.

Фотографий становится больше, когда посетители приближаются к самому Эрмитажу и заходят на Дворцовую площадь. После передачи пространства восточного крыла здания Главного штаба Государственному Эрмитажу площадь оказалась буквально включена в эрмитажное пространство, окруженная двумя «эрмитажами» сразу. Самым популярным объектом на фотографиях, снятых вне музея, является Зимний дворец, а точнее – его фасады. Стоит отметить большое разнообразие элементов, которые фотографируют посетители: решетка с орлом, внутренний дворик, трубы и статуи на крыше. Главный штаб пользуется гораздо меньшей популярностью[741]

, и, если Зимний дворец снимают с разных ракурсов, в Главном штабе обычно выделяют арку, ее архитектурные элементы и часы Менделеева. Наиболее популярный ракурс – это фотография из-под арки, с видом на Александровскую колонну и Зимний дворец. Появление Главного штаба среди фотографий, относящихся к Эрмитажу скорее говорит о том, что посетители ассоциируют Главный штаб с Эрмитажем через единый архитектурный ансамбль Дворцовой площади.

Самые частые фотографии Дворцовой – когда она полна людей, которые гуляют, фотографируются, сидят на брусчатке, гладят лошадей, катаются на велосипедах и коньках, играют на музыкальных инструментах. Судя по количеству фотографий, Дворцовая площадь – это еще одно пространство Эрмитажа. Но если в музее позирование ограничено туристическим позированием или селфи, то репертуар фото с Дворцовой площади значительно богаче. На площади можно подпрыгнуть, забраться кому-то на плечи, обниматься, в летнее время сидеть или даже лежать на брусчатке, в зимнее – лепить снеговиков. Такое разделение буквально говорит о том, что пространство вне музея воспринимается как более свободное, публичное и лишенное строгих правил поведения, принятых в художественном музее.

Таким образом, информационная и визуальная экспансия Эрмитажа благодаря Instagram увеличивается, выдвигаясь в город, хотя и оставаясь в рамках намеченного нами «культурного радиуса».

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Грамматика порядка
Грамматика порядка

Книга социолога Александра Бикбова – это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация». Читатель также получает возможность ознакомиться с революционным научным подходом к изучению советского периода, воссоздающим неочевидные обстоятельства социальной и политической истории понятий «научно-технический прогресс», «всесторонне развитая личность», «социалистический гуманизм», «социальная проблема». Редкое в российских исследованиях внимание уделено роли академической экспертизы в придании смысла политическому режиму.Исследование охватывает время от эпохи общественного подъема последней трети XIX в. до митингов протеста, начавшихся в 2011 г. Раскрытие сходств и различий в российской и европейской (прежде всего французской) социальной истории придает исследованию особую иллюстративность и глубину. Книгу отличают теоретическая новизна, нетривиальные исследовательские приемы, ясность изложения и блестящая систематизация автором обширного фактического материала. Она встретит несомненный интерес у социологов и историков России и СССР, социальных лингвистов, философов, студентов и аспирантов, изучающих российское общество, а также у широкого круга образованных и критически мыслящих читателей.

Александр Тахирович Бикбов

Обществознание, социология
Азбука аналитики
Азбука аналитики

В издании рассматривается широкий спектр вопросов, связанных с методологией, организацией и технологиями современной аналитической работы. Показаны возможности использования аналитического инструментария для исследования социально-политических и экономических процессов, организации эффективного функционирования и развития систем управления предприятиями и учреждениями, совершенствования процессов принятия управленческих решений в сфере государственного и муниципального управления. Раскрывается сущность системного анализа и решения проблем, приведены примеры успешной прикладной аналитической работы.Издание будет полезно как для профессиональных управленцев государственного и корпоративного сектора, так и для лиц, желающих освоить теоретические основы и практику аналитической работы.

Юрий Васильевич Курносов

Обществознание, социология