Сети сатаны

Юноша, хоть и страдал от недосыпания, но труппой руководил умело и даже выторговал у Ривершмитта более высокое вознаграждение. Артисты стали неотъемлемой частью Фондако-деи-Тедески. При желании они могли остаться в Венеции на целый год, а то и навсегда, как Иоганн надеялся в глубине души. По вечерам он, как и прежде, отправлялся к синьору Барбарезе, но всю дорогу его не отпускало ощущение, что их кто-то преследует. На некотором расстоянии за ними всякий раз следовала другая гондола. Однако туман не позволял хорошенько ее разглядеть.

К вечеру немецкие торговцы стали собираться в Фондако. Их было не меньше дюжины. Лодки заметно осели под тяжестью товаров. Торговцев сопровождали несколько погонщиков и ландскнехты, которые и помогли им благополучно переправить груз через Альпы. Когда слуги втаскивали во двор ящики и тюки, Иоганн увидел тончайшее аугсбургское сукно, янтарь, шкуры и сундуки с серебром. Без сомнения, рискованный переход оправдал себя, и выручка обещала быть колоссальной.

Артисты встретили гостей еще у причала. Играла музыка, в воздух подлетали разноцветные шары, во внутреннем дворе столы ломились от угощений. Трое венецианских артистов, которых пригласил Иоганн, били в барабан и играли на лютнях, а Саломе кружила в загадочном танце.

Выступление их увенчалось грандиозным успехом. Немцы и венецианцы аплодировали и бросали им монеты; некоторые лежали пьяными под столом, кого-то рвало в дальнем углу. Арчибальд уронил голову в лужу красного вина и громко храпел. Иоганн уже давно не привлекал его к представлениям. После того разговора в трактире он избегал старика и старался по возможности не заговаривать с ним. Но Иоганн чувствовал, что Арчибальд, когда не был пьян, наблюдал за ним.

Еще до представления и всеобщей попойки немцы сбыли товар и нажили целое состояние. Ривершмитт тоже раскраснелся от вина и возбуждения. Позднее, изрядно напившись, он подозвал к себе Иоганна.

– Ты ведь говорил, что родом из Крайхгау? – спросил торговец, тяжело ворочая языком. – Из Книтлингена?

Юноша кивнул.

– А почему вы спрашиваете?

Ривершмитт расплылся в ухмылке и показал своего соседа по столу. Это был один из торговцев, до того пьяный, что казалось, в любую секунду рухнет со стула.

– Этот вот господин прибыл из Бреттена, это же недалеко от твоего городка. Может, ты с ним знаком. Его имя Клаус Ройтер.

Иоганн вздрогнул, и его захлестнула тоска по дому. Чтобы здесь, в Венеции, встретить кого-то из родного края… И в то же время он испугался, что его могли узнать. За последнее время Ривершмитт проникся к нему уважением; он считал его несколько старше. Кроме того, Иоганн представился третьим сыном богатого ткача. Он бросил тревожный взгляд на торговца. Это был толстяк с отвислыми щеками и маленькими, глубоко посаженными глазками. Нет, прежде они никогда не виделись. Но Ройтеры представляли в Бреттене видный купеческий род. Они вели дела с Книтлингеном и монастырем Маульбронн, и, кроме того, занимали пост бургомистра в Бреттене. Что, если этот человек знал его отца?

Иоганн вымученно улыбнулся.

– Как здорово встретить на чужбине кого-то из родных мест… Что там нового в Крайхгау?

Торговец громко рыгнул.

– Швабы все больше наседают, – сказал он, растягивая слова, как говорили в Крайхгау. – В прошлом году Вюртемберг стал герцогством, вот они и выпрыгивают из штанов. Дело пахнет войной.

– А в Книтлингене? – осторожно спросил Иоганн, и сердце его замерло. Быть может, Клаус Ройтер знал и Маргариту? – Там как дела?

Толстяк пожал плечами.

– Останавливался там в первый день. Это было осенью. Вино в этом году кислое, аж зубы сводит. – Он ухмыльнулся и отпил из бокала, синее венецианское стекло сверкало в свете факелов. – Ни в какое сравнение не идет с этим нектаром.

Иоганн прокашлялся и предпринял новую попытку.

– Я немного знал тамошнего фогта. Их с моим отцом… связывали дела. Вы не знаете, как он там поживает?

– Фогт в Книтлингене? – Ройтер рассмеялся. – Дела у него идут не лучшим образом. Он собирался выдать дочь за купеческого отпрыска из Бреттена и надеялся на хорошую партию. За младшего Шмельцле. Не красавец, конечно, зато семья богатая. Ну, что сказать? Девочка, видно, свихнулась.

– В са… в самом деле? – Иоганн постарался скрыть дрожь в голосе. – Это как?

– Понятия не имею. – Ройтер смахнул капли вина с мясистых губ. – С тех пор почти два года минуло. Она не произнесла ни слова; лежала себе в постели, как рыбина… – Он вновь рассмеялся. – Как бы там ни было, женитьба сорвалась. Видно, девка прежде повязалась с каким-то другим парнем. Отец выдал ее за другого, какого-то винодела из Гейдельберга. Тот, видно, единственный не расспрашивал лишнего и не требовал большого приданого.

– Значит, Маргарита теперь в Гейдельберге? – тихо проговорил Иоганн, скорее самому себе. Сердце его вдруг бешено заколотилось.

Торговец, казалось, мигом протрезвел.

– Маргарита? – Он уставился на юношу маленькими свиными глазками. – Откуда же ты знаешь ее имя, парень?