Сетка. Тюремный роман

— Ну и пошел он со своими зачетами! Я отсидел четыре с половиной, а уж 6 месяцев как-нибудь отсижу, не сдохну. А на поводу у этих сук не пойду никогда.

— Ты, по-моему, не прав, Сережа, — возник я со своими аргументами. — Ты кому хуже сделаешь?

— Я, Саша, с самого начала избрал свой путь, и буду идти этим путем до конца.

— «А мы пойдем другим путем», — вставил я ни к селу, ни к городу известную ленинскую фразу, столь дорого обошедшуюся всему народу на протяжении стольких поколений. И я пошел этим «другим путем».

Был у меня знакомый земляк, ленинградец. Звали его… Впрочем, не это сейчас важно. Работал он в лагерном штабе (это ж надо такое придумать: штаб! Да «хозяин» наш с Наполеоном имел общего только то, что, как и император французов, ненавидел русских, поскольку был татарином).

Короче, я мог узнать от него практически любую информацию. Он уважал Сергея, и Сережа относился к нему, так сказать, с почтением: во-первых, потому что сидел он за валюту, а во-вторых, потому, что тот до отсидки учился в университете, и с ним было о чем поговорить. Вот я и попросил его выяснить, действительно ли Сережу лишили зачетов и существует ли приказ «Наполеона» по этому поводу.

Через несколько дней «штабист» сообщил мне, что приказа нет, это точно. Просто решили немного «пошутить» — припугнуть. Хороши у ментов шуточки! Человек на них корячился весь срок, а они, гады, решили еще и поиздеваться.

Я, все это узнав, и обрадовался, и расстроился. Обрадовался потому, что муки Серегины скоро заканчивались. А расстроился потому, что мне приходилось дотягивать свой срок уже без Сергея, и это не давало мне покоя. Так уж, видимо, устроен человек, что не дает ему покоя чужая удача. Но мой случай — особый.

Сергею я, конечно, ничего не сказал. Все-таки я не был уверен в достоверности этой информации — от этих ментов можно ожидать всего. И я не хотел обнадеживать Сережу понапрасну. Но вскоре его самого вызвали в штаб, к начальнику оперчасти. Кликуха у того была «Лиса». Он провел с Сергеем беседу — с запугиваниями, с угрозами. Но Лис понимал, что на Сергея это все слабо действует. Поэтому сошлись на том, что если Серега попадется еще раз с каким-нибудь ножом, то с него не только все зачеты снимут, но и новое дело сошьют. На барак Сергей вернулся от опера сильно приунывшим. Таким я его еще никогда не видел.

— Сережа, что с тобой? Ты на смерть похож. Что эти суки тебе там наговорили?

— Заваривай, сынуля, — ответил Сергей. — За чаем и поговорим.

Я быстро сварганил чай и приготовился слушать друга. Он и в самом деле был сильно подавлен, поэтому я уже не хотел лезть к нему с вопросами. Лучше было помолчать и ждать, когда Сережа придет в себя и захочет сам со мной поделиться. Мы выпили чай, есть Сергей отказался, хотя я и приготовил еду довольно вкусно. И продолжил:

— Не дадут, бляди, дожить спокойно до конца срока. Берут за горло и вяжут по рукам и ногам. За почти пять лет я никогда не позволял ментам диктовать мне свои условия, свои правила игры, никогда их не боялся и готов был идти в ШИЗО, в ПКТ хоть на полгода, вплоть до «крытки». И вот сейчас, Саня, не выдержал. Слишком близка и соблазнительна свобода, а я уже так устал сидеть. Хоть ты-то меня понимаешь, а?

— Ну зачем ты спрашиваешь? Сам ведь знаешь.

Я действительно очень хорошо его понимал и еще битый час уговаривал «остепениться» — бросить этот вшивый ширпотреб и спокойно досидеть оставшиеся три месяца. Я попробовал предложить Сереже варианты.

— Давай что-нибудь придумаем. Давай ты «закосишь» на свой желудок (Сергей в зоне успел нажить себе язву) и ляжешь в санчасти до конца. Я тебя буду проведывать… Ты согласен, а? Сереж?

— Сынок, что ты несешь?! Проведывать! Да я умом там тронусь без тебя и от безделья! Да и что ты сам будешь здесь делать, без меня? Ты ведь знаешь, каким ядом козлы на тебя дышат. И все из-за этой проклятой хозобслуги, я думаю. Пока я на зоне, в бараке, в бригаде, тебя здесь никто ни словом, ни пальцем. Но стоит мне уйти, тебя ведь съедят прямо с костями. А до июля все они, эти козлы, должны уйти на свои «химии».

— Во-первых, Сережа, на мне теперь не только кости, вот уже и мясо наросло, сам говорил. Во-вторых, ты все равно освобождаешься раньше меня. А козлы разве что соли мне насыплют. Из токарей меня никто не выгонит — я точу все, абсолютно все и с закрытыми глазами. Чья школа! Ну, разве что внесут меня в общий список по уборке барака. Что в этом страшного? Как-нибудь добью свое.

— Вот именно что «как-нибудь». Мне даже и подумать об этом страшно. Короче, гори они огнем, эти зачеты. Завтра же иду в цех, начну делать нож и затем «попадусь» с ним. Мне к ШИЗО не привыкать.

От этих Сережиных планов я пришел в неописуемый ужас, поэтому буквально сквозь слезы стал выговаривать ему: