Севастопольская страда [СИ]

Один раз действия черноморцев были отмечены в приказе и сводках Информбюро благодарностью Верховного Главнокомандующего, но даже это не грело сердце Октябрьского. Доминанта сохранности кораблей ЧФ от вражеской угрозы прочно сидело в голове у Филиппа Сергеевича, но к своему огромному сожалению он ничего не мог сделать.

Прочно повязанный по рукам и ногам своими прежними ошибками и прегрешениями, он превратился в вечного раба лампы, хозяином которой был Мехлис. Он всегда выступал главным толкователем воли крымского триумвирата в лице генералов Рокоссовского и Малинина.

Вот и на этот раз, дождавшись, когда адмирал сядет на стул и приготовиться слушать, Первый комиссар страны взял слово.

— За последнее время, положение наших войск в Севастополе серьезно осложнилось. Используя свое превосходство в живой силе и технике, немцы остервенело, рвутся к Северной бухте города. Генералы Рокоссовский и Петров делают все, что в их силах, но не исключено, что противник все же прорвет нашу оборону и расчленит соединения Приморской армии.

Мехлис говорил горькую правду с таким скорбным лицом, что у Октябрьского уже мелькнула мысль, что он намерен обсудить с ним план эвакуации войск из осажденной крепости, но он ошибся.

— Севастополю надо помочь и главную роль в этом должен сыграть ваши моряки товарищ Октябрьский — изрек Мехлис и от этих слов, адмирала как током пробило.

— Что вы этим хотите сказать, товарищ армейский комиссар!? Флот дает Севастополю все, что может! Невзирая на потери в результате вражеских атак с моря и воздуха мы продолжаем доставлять в крепость боеприпасы и пополнение. Наши корабли всегда поддерживают севастопольцев огнем своих орудий в борьбе с гитлеровцами — искренне возмутился адмирал, но его слова оказались гласом вопиющего в пустыни.

— Всего этого мало, — решительно отрезал Мехлис, — необходима всесторонняя поддержка кораблями флота наступательной операции наших войск на Керченском полуострове. Вы понимаете, всесторонняя.

От этих слов у адмирала скрутило желудок. Он слишком хорошо представлял значение слов о всесторонней поддержке и мужественно вступил в борьбу за сохранение, столь дорогого ему флота.

— Я в самой категоричной форме заявляю, что в ближайшее время флот не сможет провести операцию по высадке десанта на территорию Крыма в тылу врага. Для этого необходимо в первую очередь время, возможности, живая сила и техника, а также хорошая подготовка и организация. Всего этого на данный момент у флота нет — сказав это, Филипп Сергеевич в какой-то мере ощутил себя народовольцем, вступающим на эшафот ради святой цели, но весь пар его котла ушел в свисток.

У Мехлиса недовольно дернулась щека, и он обменялся с Малининым быстрым взглядом, в котором сквозило неприкрытое разочарование от того, что «товарищ не понимает» сути разговора.

— Никто не говорит о проведении десантной операции. Командование намерено нанести удар по обороне противника и в этом ему должны помочь все боевые корабли вашего флота. Все в целом, включая и линкор «Парижская коммуна» — сделал специальный акцент представитель Ставки.

— Нет! Этого никак нельзя делать! У главных орудий линкора выкрашивание нарезов и они нуждаются в ремонте — храбро бросился на амбразуру адмирал, но был моментально срезан холодным выпадом Малинина.

— Три орудия. Только три орудия нуждаются в замене стволов, остальные главные калибры линкора могут вести огонь по врагу — сдержанно уточнил генерал, но Октябрьский не стал его слушать. Начав свой бросок, он не мог остановиться.

— Главные орудия линкора требует серьезного ремонта и потому он не может принять участие в боевой операции — продолжал упрямо твердить моряк.

— По нашим сведениям в замене нуждаются только три ствола линкора — попытался достучаться до адмирала Малинин, но тот упрямо стоял на своем.

— Линкор не может принять участие в боевой операции, не может! — Октябрьский попытался вложить в свои слова максимум убедительности, которой он обладал.

— Значит, не может? — с некоторым сомнением спросил Мехлис.

— Не может! — с жаром подтвердил адмирал, в святой надежде, что его мучитель отступит от самого дорогого для него на флоте, но жестоко обманулся.

— Это ваше твердое мнение?

— Да, твердое — подтвердил Октябрьский смело шагая в неизвестность.

— Хорошо. Тогда подтвердите его письменно и закроем этот вопрос — с усталой будничностью произнес Мехлис и, достав из папки лист бумаги, положил его на стол, вместе с простым химическим карандашом.

— Пишите, по каким причинам линкор «Парижская коммуна» не может принять участие в санкционированной Ставкой операции, — приказал заместитель наркома, и командующий моментально ощутил холодок на своей шее, — десять минут вам хватит?