Север и юг

Она пообещала – пожалуй, даже слишком легко, потому что спать уже хотела неимоверно… А нарушила обещание тем же днём, после заката, когда двери скромной чайной в квартале чужеземцев распахнулись и на пороге появились свирепого вида воины, двое из которых были вооружены морт-мечами; вёл отряд узколицый надменный мужчина в одеждах, сплошь расшитых золотом.

– Моя госпожа оказывает тебе милость, чужеземка, и приглашает в свой дворец, – возвестил он пронзительно тонким голосом.

Фог собиралась было уже резонно возразить, что тогда эта госпожа могла бы прийти сама, а не посылать вооружённых людей, когда приметила яркие клейма на рукоятях мечей и вспомнила, где ей уже приходилось видеть такие.

«Михрани».

– Передай госпоже, что я милостиво соглашаюсь на её приглашение, – ответила она, собирая вокруг себя морт на случай, если воины схватятся за мечи. – Пусть пришлёт за мной паланкин, когда взойдёт луна.

Хозяин чайной предусмотрительно отступил к дверям кухни, намереваясь сбежать, если начнётся сражение, но гроза, по счастью, миновала его заведение. Предводитель отряда тем же писклявым тоном сообщил, что услышал-де слова чужеземки, а затем отступил. Фог медленно поставила пиалу и сцепила руки в замок, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

Как нарочно, спросить совета было не у кого. Сидше наверняка занимался обустройством «Штерры», и отвлекать его – а тем более втягивать в противостояние с самой могущественной женщиной в Кашиме – душа не лежала. Сэрим до сих пор не вернулся; некоторое время теплилась надежда, что он появится до восхода луны, но и она не оправдалась. Зато немного поутихло мучительное беспокойство – главным образом потому, что Фогарта с пользой употребила выторгованную отсрочку и вспомнила все способы защититься с помощью морт от яда, стрелы или клинка.

«Взрослого киморта обычному человеку не убить, – часто повторял учитель Алаойш. И добавлял: – Если, конечно, не кичиться своей силой, а считать противника более изобретательным, может, чем он есть на самом деле».

– Что ж, – пробормотала она, стягивая к себе морт. – Дабур меня силой кичиться отучил.

А когда серп луны показался над горизонтом, вооружённый отряд снова появился на пороге чайной, только теперь снаружи ещё топтались рабы-носильщики с грандиозным золотым паланкином.

Путешествие по городу длилось долго, словно нахальную чужестранку нарочно возили по улицам кругами. Или, возможно, долгий путь должен был усыпить бдительность, рассеять внимание… Иногда снаружи доносились знакомые звуки: шум ночного базара, сладкие трели птицы ачир, журчание воды в источнике, а однажды послышалось издали нежное, тревожное пение флейты, от которого тело на мгновение охватила дрожь. Пожалуй, Фогарта начала уже наслаждаться такой своеобразной прогулкой вслепую, когда носильщики внезапно остановились, а паланкин опустился на полированные плиты крыльца. Там вооружённые стражи и остались, а гостью дальше провожали красавицы-рабыни, облачённые в полупрозрачные одеяния, и всё тот же писклявый, разряженный в золото слуга. Через полчаса блужданий по дворцу вся процессия наконец-то добралась до цели; полуголые силачи с драгоценными браслетами на запястьях и щиколотках распахнули массивные двери и замерли в почтительном полупоклоне.

– Проходи, – раздался из полумрака дребезжащий голос. – Ну же, не заставляй меня ждать.

Двери захлопнулись у Фог за спиной.

Спустя несколько секунд глаза привыкли к освещению, и стало ясно, что по размерам эти покои могут поспорить с малым залом для приёмов самого Великого ишмы. А отделкой даже и превосходят: столько драгоценных камней и металлов в одном месте видеть ей ещё не приходилось. Сладкий дым из курильниц стелился над мягкими подушками, как на севере стелется по долинам туман, а мирцитовые светильники разгорались чуть ярче, стоило приблизиться к ним, и затем меркли.

В дальней части покоев стоял стол для игры в на-джи, целиком выточенный из ароматной древесины, привезённой с севера; монетки из обсидиана и коралла на круглой доске были распложены так, словно партия уже подходила к концу.

За столом сидела женщина в чёрных и алых одеждах, гораздо более молодая, чем казалось по голосу. У неё было широкое лицо, нос с горбинкой и тонкие губы, а глаза выглядели просто огромными из-за того, что были сильно обведены тёмной краской. На каждом пальце у женщины было по кольцу, на запястьях – золотые браслеты, и золотые же цепочки перевивали её пышные косы, каштановые с проседью.

– Подойди, – повторила она. И указала на доску: – Ну-ка, сделай ход.

Приблизившись, Фог сразу поняла, что ей предлагают сыграть за заведомо уязвимую сторону – чёрных фишек-монеток осталось гораздо больше, чем красных. Состязаться в на-джи, впрочем, было ей не в новинку. Алаойш считал, что эта игра как нельзя лучше подходит для кимортов, ибо она требует безупречной памяти и способности просчитывать всё наперёд; талантливой ученице он сдавал, самое большое, одну партию из двадцати, а единственным, кто мог с ним тягаться, был Дёран.

Дёран, к слову, не проигрывал никогда.