Север и юг

А весна в горах раскручивалась во всю мощь, словно и не было ни войны, ни других опасностей. По верхнему краю хребтов, извивающихся подобно исполинским змеям, снег сошёл лишь недавно, и сквозь верхний, прогретый слой почвы пробивались тонкие, нежные ниточки молодой травы, а ветви низкорослого кустарника только-только укутывались в зеленоватую дымку листвы. Здесь пахло остро, свежо, как подтаявший ледок на сломе, и голова слегка кружилась от просторов – казалось, ещё немного – и ухнешь, опрокинешься в небо.

Долины же между хребтами отличались друг от друга сильнее, чем неродные братья. Там, где преобладал лиственный лес, ветер смягчался и принимался шептать, блуждая между вершинами. Здесь весеннее тепло давно уже вступило в свои права, первые цветы облетели, и стали зреть первые ягоды; трава на полянах и вдоль тропы стелилась плотно, как ковёр, но знающий человек мог отыскать и съедобные луковицы, и грибы, и крепкие ещё прошлогодние орехи – словом, постаравшись днём, порядочно разнообразить ужин… В долинах, занятых хвойниками-гигантами, царила тишина. Ветра здесь словно бы и вовсе не было, а воздух, разогретый солнцем, пропитывался ароматными смолами и густел, как взвар.

Вечерами в низинах собирался туман; в одну из ночей пошёл дождь, но тихий, робкий, не чета давешней грозе.

На рассвете небо розовело, затем огневело – и наконец над хребтом появлялось солнце.

Туман прятался в расщелины; заполошно пели птицы.

Несмотря на гнетущую неизвестность впереди и тревожные знаки, Алар чувствовал себя беспричинно счастливым, словно впервые за много-много лет вырвался из заточения.

На десятый день они выбрались на большой тракт. Тайра была права: война между Южным и Восточным Лоргинариумом никого не напугала, и подвода тащилась за подводой, а у колодцев неизменно собиралась очередь из желающих глотнуть водицы. Дважды им случилось обогнать караваны из пустыни – Рейна во все глаза глядела на медлительных, неповоротливых ездовых ящеров-тхаргов; однажды мимо пронёсся отряд дружинников, вздымая облака пыли. А примерно на четвёртый час пути попалась вереница из нескольких самоходных возов на обочине: двое работников под руководством купца, то и дело утирающего нервную испарину, пытались приладить обратно треснувшее колесо, но у них никак не получалось.

Алар, посоветовавшись с Тайрой, предложил им свою помощь, а взамен попросил подвезти до Беры.

– Денег за починку я у вас не возьму, уважаемый господин, нет-нет, и не просите, – добавил он, опознав в купце, белокожем и черноволосом, выходца из Ишмирата. – Как не помочь земляку! Однако если сможете заплатить въездную пошлину в город за моих спутниц…

Купец – истинный шимри, житель столицы – намёк понял и пообещал уладить все дела со стражей.

В Беру они прибыли за два часа до заката – и за час до того, как закрывали главные ворота. Уже на подъездах к городу воздух наполнился запахом человеческого жилья: из печных труб тянуло дымом, плыл запах жареного мяса над трактирами, пахло скотиной, чёрным маслом запорного механизма решётки, одеждой – несвежей и, наоборот, стираной, пахло дублёными шкурами и леденцами на деревянных палочках, которыми торговали вразнос на площади… Посох, сверху обвязанный красной лентой, знак эстры, стражники заметили ещё издали; Алара пропустили со всем почтением, задав ему только несколько вопросов – откуда пришёл, куда держит путь, не видал ли чего странного по пути. Денег за въезд с него не взяли; за Рейну попросили одну мелкую монетку, за Тайру – две, так что купец в целом остался доволен сделкой и долго кланялся, прощаясь.

Внутри кольца городских стен шум и густой дух человеческого жилья усилились ещё больше, так что поначалу заболела голова. Но чем дальше от ворот, тем меньше становилось суеты и толкотни; все дороги, подобно горным ручьям, стекались к центральной площади. Дома, которые окружали её, напоминали то ли крепости, то ли дворцы – приходилось задирать голову, чтоб разглядеть все шпили и флюгеры. Правая часть точно пламенела – там раскинулись яркие шатры торговцев, прибывших на ярмарку, левая – утопала в зелени, скрывающей фасад невысокого, но очень богато отделанного здания. А прямо в центре площади, вымощенной белыми и розоватыми булыжниками, располагался фонтан – огромная чаша с куцым столбом посередине, на котором сидела каменная женщина со строгим лицом.

В руках у неё был меч; по замыслу, очевидно, с него полагалось стекать воде, но сейчас её не осталось ни капли.

– Ну, что будем делать? – спросила Тайра. – Пойдём каждый в свою сторону?

Она, кажется, собиралась произнести это небрежно, однако обида и досада сквозили в каждом слове; Алар ощутил странный холодок в груди.

«Получается, и я расставаться не хочу?»

Собственные чувства до сих пор удивляли – так, словно ему их не полагалось; и чудилось, что ещё немного – и они исчезнут… или обрушится на голову страшное наказание за нарушение неких забытых священных правил.