Северная Ведьма

Сабля свистнула – гладиус со звоном отлетел в сторону, кинжал упал в пыль из умело вывернутой руки, и на него обильно закапала кровь. Раненый закричал, упал на колени, схватившись за рассечённое запястье – из-под пальцев толчками выбивались карминные струйки. Из толпы послышались свист, возгласы, одобрительные вперемешку с возмущёнными.

А она уже оборачивалась ко второму противнику – вовремя. Этот оказался хитрее, выждал момент, ударил в спину – бесчестно, зато надёжно. Драконоголовые никогда не поступали так, даже с самыми лютыми врагами, даже с позором их племени – Огненноглазыми, по недосмотру богов живущими по соседству. Драконоголовые не били в спину – но это не значит, что они не были готовы встретить такой удар.

Орка круто развернулась навстречу, изогнувшись – словно падала в объятия врагу. Удар гладиуса пришёлся мимо, замах кинжала запоздал, зато сабля легко вошла в открывшийся живот – снизу вверх под грудинную кость, пробивая сердце.

Он даже не понял, что умер.

– Satis![1] – повелительно крикнул кто-то из-за частокола, и Шаарта послушно остановилась.

Она сама протянула саблю распорядителю; низко склонив голову, вернулась на помост. Простонародье перед ним уже разогнали, освободив место для уважаемых покупателей, каковых – отметила орка – оказалось не так уж и много.

Но зато каких!.. Ланиста в белой тоге с хлыстом. Пара молодых людей, донельзя изнеженных на вид, прибывших в одном паланкине, обнимавшихся и жеманно при этом хихикавших. Двое бородатых гномов в роскошных золотых поясах, закрывавших весь живот. Полноватая женщина под плотной вуалью, сопровождаемая четвёркой до зубов вооружённых слуг – откуда-то с юга, судя по оливковой коже.

Начинался истинный торг.

Купец выкрикнул цену. Ей, стоявшей на помосте, слова торговца ничего не говорили, и она осталась бесстрастной, глядя поверх голов – на цветастые пологи над прилавками, на множество тачек, тележек, телег и возов. На разложенные там невиданные товары, о каких Драконоголовые никогда и ничего не слышали.

Она стояла, не стесняясь собственной наготы, своей смуглой, словно старая бронза, кожи. В её племени девушки сами выбирали себе суженых – мужчины слишком заняты охотой и войной, чтобы тратить время ещё и на это.

Но здесь не было мужчин. И здесь некого было стесняться.

Она видела, что покупатели начинают горячиться.

– Quingenti![2] – выкрикнул грузный ланиста, для верности взмахнув хлыстом.

Она не ведала, откуда всё это знает. Когда и как ей могло открыться, что «ланиста» означает содержателя школы гладиаторов? И что такое вообще «школа», и кто такие «гладиаторы»?

– Sescentī![3] – немедля подняла цену женщина под вуалью.

– Sescenti quinquaginta![4] – хором выдали молодые люди, обнявшись.

Бородатые гномы дружно ухмыльнулись, весьма недобро поглядев на парочку.

– Septingenti[5].

Ланиста крякнул.

– Septingenti viginti[6] и ни сестерция больше!

Молодые люди разом надули губки.

– Septingentas quadraginta[7].

Женщина под вуалью подняла палец, требуя времени.

– Octingenti![8] – дружно рявкнули гномы.

Ланиста присвистнул.

– Да на кой она вам, эта орка?!

Бородачи ухмыльнулись, торжествующе глядя на остальных.

Юнцы состроили гримаски, разочарованно вздыхая.

Женщина с вуалью наконец опустила руку.

– Nongenti[9], и большего тебе, Друзус Консентиус, никто не предложит!

Купец по имени Друзус Консентиус выжидательно уставился на остальных участников торга.

Однако ланиста уже уходил, раздосадованно маша хлыстом; молодые люди, обиженно фыркая, помогали один другому забраться обратно в паланкин – рабы готовы были поднять его на плечи.

Двое гномов уставились на женщину под вуалью так, словно она только что увела у них из-под носа особо крупный самородок.

– Nongenti decem[10]

, – проскрипел наконец один из них.

– Mille[11], – сказал вдруг ещё один голос откуда-то сбоку.

И гномы, и женщина разом повернулись.

Там стояли четверо. Плечистый мужчина, крепко сбитый, с наголо бритым черепом, на котором, изгибаясь, свились вытатуированные драконы. Женщина, покрытая, словно плащом, густым потоком медово-золотых волос, доходившим до самых пят. Ещё один мужчина – без особых примет, стройный, среднего роста, завернувшийся в богатый белый плащ с золотой оторочкой; и наконец, последний, четвёртый член этой странной компании – средних лет, худощавый, слегка горбоносый, загорелый, в одежде, что напоминала одеяния самих Драконоголовых в летнюю пору: порты до колен да рубаха, перепоясанная по-гномьему, широким поясом со множеством карманов, карманчиков и привешенных сумок-зепей.

«Mille» произнёс именно он.

Бритоголовый ухмыльнулся и хлопнул сказавшего по плечу. Неприметный слегка улыбнулся, как бы в некотором удивлении. Женщина осталась бесстрастной.

Та, кого при жизни звали Шаартой, вгляделась в них.

Сила. Бездна силы. Неизмеримая, неоглядная. Страх и ужас – подобное свойственно богам, но не смертным.

Драконоголовые умеют смотреть сквозь. Умеют видеть. Поэтому их шаманы никогда не ошибаются и знают, кому жить – а кому нет.