Северные новеллы

Молчали. Сейчас я испытывал настоящее чувство вины перед нашей Кисой. Как перед человеком, который был предан мне и которого я хотел тайком, подло покинуть.

Борис избегал смотреть на рысь и сидел, хмуро сдвинув брови. Без сомнения, он чувствовал себя Иудой, предателем.

Киса вдруг вытянулась в струнку, устремила взгляд куда-то поверх тайги. Слух у рысей превосходный: мы услышали вертолётный гул лишь десять минут спустя.

Когда грохочущая «вертушка», перевалив хребет, нырнула в долину, зверь зарычал и со всех ног бросился в тайгу. Но вот Ми-4 приземлился на каменистой площадке, затих, и Киса немедленно прибежала к стоянке. Она неотрывно следила, как люди затаскивали в багажное отделение вещи, как один за другим исчезли во чреве машины.

Все, кроме Бориса. Начальник отряда присел на корточки, потрепал зверя по загривку. Затем резко поднялся и зашагал к вертолёту.

Но не тут-то было! Киса в два прыжка догнала Бориса, когда тот уже поставил ногу на дюралевый порожек багажного отделения. Она вцепилась зубами в его бахилину, упёршись задними ногами в землю, потянула на себя.

— Дайте-ка карабин, — попросил он.

Я отыскал в груде вещей оружие, щёлкнул затвором, протянул его начальнику отряда. Гулкий, как из пушки, звук карабинного выстрела ненадолго напугал зверя. Он отбежал в сторону. Борис поспешно забрался в вертолёт и захлопнул изнутри дверцу. Машина оторвалась от земли. Мы прильнули к иллюминаторам.

Киса металась по покинутой стоянке, высоко подпрыгивала, как бы пытаясь взлететь за вертолётом. Пасть была раскрыта, но её крик тонул в грохоте двигателя. Потом она перестала метаться и длинными скорыми прыжками побежала в том направлении, куда полетела «вертушка».

Мы сидели, сложив на коленях руки, словно на похоронах. Все почему-то смотрели на Бориса.

— Что вы на меня уставились?! — неожиданно взорвался начальник отряда. — Что, я должен был взять Кису домой? Взрослая дикая рысь в квартире! Идиотизм! Вроде того льва, которого научили пользоваться унитазом…

Я посмотрел в иллюминатор. Внизу проплывали скалы, хребты, ущелья с реками и ручьями. Огромное пространство было залито солнцем. Взблескивали заснеженные вершины, словно на них вылили расплавленный металл. Лиственницы ещё не осыпались и походили на сгустки золотистого дыма.

И подумалось вдруг: ни сытая пища, ни заботливый уход, ни человеческая ласка — ничто не сможет заменить дикому зверю тревожного шума сосновых вершин в непогоду, терпких запахов тайги, сладостного волнения битвы, торжества победы в трудном поединке. Рождённые на свободе должны оставаться свободными.

ТАНЦУЮЩИЙ журавль

Порою явь, реальность поражает сильнее самой тонкой, изощрённой фантазии. И собираюсь я живописать вовсе не волшебную страну с золотыми горами и жар-птицами. Зачем… На свете есть страна не выдуманная, а реальная — моя Родина; могу назвать и точное место действия — Дальний Восток, среднее течение Амура.

Туда мы, маленький поисковый отряд аэрогеологической экспедиции, прилетели не на ковре-самолёте, а на грузовом вертолёте Ми-4, терзающем грохотом барабанные перепонки и подпрыгивающем в воздухе, как телега на ухабистой дороге. В посёлке, где находилась база экспедиции и откуда нас забрасывали в тайгу, я и услышал о японском журавле — танчо, как называет его местный люд. Якобы они, эти пернатые, шесть или семь пар, гнездятся на месте будущей стоянки нашего отряда. Оказавшийся проездом в посёлке орнитолог подтвердил эти слова. Ещё, добавил он, японские журавли живут в Приморье и на Уссурийской низменности; у нас их не более тридцати пар; зимуют они в Японии и Корее. А во всём мире этих птиц двести восемьдесят штук.

Люди частенько принимают желаемое за действительность. В посёлке мне подробно описывали внешность танчо, их танец, но едва ли кто видел японских журавлей ближе чем за километр. Шагая маршрутом, мы на третий день действительно наткнулись на редкостных птиц. Они взлетели на таком расстоянии, что казались белыми искорками на фоне синего неба. Очень пугливыми были японские журавли.

Я приметил место, где они кормились. Оно и вправду находилось неподалёку от стоянки отряда.

Чтобы вести наблюдение за пернатыми, надо было иметь свободное время, но его-то мне и не хватало: маршруты с утра до ночи. Только недели через три начальник отряда решил дать нам передышку на сутки (выходных в поисковых отрядах не существует).

Ребята отсыпались в палатке, а я с рассветом, наскоро перекусив, отправился к заветному месту.

Зелёная штормовка и зелёный берет неплохо маскировали меня; вдобавок я сплёл широкий венок из орешника и водрузил его на голову, как это делают армейские разведчики.

Наконец впереди сквозь тайгу блеснул васильковый Амур и показалась обширная пойма, редко утыканная замшелыми от излишней влаги лиственницами. Пойма была почти сплошь скрыта белым туманом. Отсюда мы вспугнули японских журавлей.