Северный приют

Мастерская по изготовлению надгробных памятников. Выходной день. По территории разбросаны и расставлены полуготовые плиты, громадные куски гранита и мрамора – все это напоминает древний разрушенный город.

Алексей идет по разрушенному городу следом за сторожем дядей Васей. Оглядывает продукцию.

– Какие-то типовые плиты. Как типовые дома в нашем микрорайоне…

– Так можно заказать по индивидуальному проекту, – возразил дядя Вася.

– Сделают? – усомнился Алексей.

– А как же? У нас очень хороший скульптор есть. Черниченко. Он на выставке «Москва – Париж» выставлялся.

– С надгробными памятниками?

– Зачем? Со своими работами. А тут он просто деньги зарабатывает. Без денег скучно.

– Когда он будет?

– В среду. С одиннадцати до часу. Вот его навес.

Прошли под навес, где в глине стояли полуготовые работы.

– Можно бюст заказать, – предложил дядя Вася. – Можно деву плачущую. Можно розу. Можно лиру. Смотря кто помер. Тебе кому памятник?

– Себе.

– Так ты живой.

– Пока живой. Скоро помру.

– Да… дело житейское. Ты закажи бюст. Он тебе с натуры сделает. С натуры легче, чем с фотографии.

– А это дорого? – спросил Алексей.

– Зато навсегда. Памятник-то один раз себе справляешь.

– Это так.

– А чего ты сам-то хлопочешь? Тебя что, похоронить некому?

– Неудобно людей затруднять. Сейчас все – проблема. Любая мелочь. Будут мотаться туда-сюда по грязи. Если бы я мог, я бы сам себя похоронил.

– Ничего с ними не станется. Пусть побегают один раз. Ты же не каждый день помираешь.

– Это да… Но все равно.

– А чего помирать-то собрался? Пожил бы еще… Какие твои годы?

– Надо.

– Ну, если надо…

– А как вы думаете… ТАМ что-нибудь есть?

– А как же!

– А почему вы так думаете?

– Так это по науке. Ломоносов вывел. Закон сохранения энергии. Помнишь?

– Забыл. Давно проходили.

– «Ничто не создается и не исчезает, а переходит из одной формы в другую». Даже лужа испаряется и переходит в облако. А тут целый человек. Не может же он никуда не деваться. Обязательно перейдет в другую форму.

– В какую?

– Это каждый в свою. Думаешь, покойники все одинаковые? Нет, они все разные.

– А от чего эта форма зависит?

– Не знаю. Но думаю: как жил, такая и форма. У нас недавно индус памятник заказывал. Так он говорил: «Каждый несет с собой груз поступков».

– А почему индус у вас памятник заказывал?

– Родственника хоронил. Индусы тоже помирают, хоть и йоги. Все помирают. Как есть. Так что никому не обидно.

– Все же обидно… Стыдно перед своими. Я ничего для них не сделал.

– Ты хоть не сделал, а я делал, – покаялся дядя Вася. – Однажды жена с сыном отдыхать уехали. На юг. А я остался один, да и запил. Когда они вернулись – ничего в доме не было. Даже паркет продал. Содрал с пола – и пропил. Они вошли в комнату, а там ни мебели, ни пола. Один потолок. Вот тебе и все… А ты говоришь…

Алексей замечает, что сидит на плите с надписью. Читает:

– «Незабвенному мужу, брату, сыну, дедушке…» А кто у вас тут надписи придумывает?

– Родственники.

– А что это они все одно и то же пишут: мужу, брату, дедушке…

– Так ведь так оно и есть. Каждый кому-нибудь муж, брат. И каждый незабвенный.

– Нет. Мне не нравится. Это как памятник в складчину получается.

– Ну придумай что-нибудь сам. Или поэту закажи. Тут есть у нас один.

Появляется женщина с волевым выражением.

– А почему, – спросила она, – мой мрамор совершенно без прожилок, сплошной, как уголь?

– Кусок, значит, такой.

– А рядом с прожилками, очень красивый.

– Кусок, значит, такой, – объяснил дядя Вася.

– А почему кому-то достался хороший кусок, а мне за эти же деньги плохой?

– Не знаю. Выходной у нас сегодня. Завтра приходите, с каменотесом поговорите. С Фроловым.

– Нам дали место на Кунцевском кладбище. Очень престижный квадрат. Там просто неудобно в таком мраморе появляться.

– Кому неудобно-то? – спросил дядя Вася.

Женщина посмотрела на него с недоумением, поражаясь идиотичности вопроса.

– Завтра, – мягко сказал Алексей. – К каменотесу Фролову. С одиннадцати до часу. Он вам поменяет. Кому-то будет плохой кусок, а вам хороший.

– А вы кто? – поинтересовалась женщина.

– Я? Никто. Мамонт.

Женщина слегка пожала плечами. Ушла.

– А любовь там есть? – спросил Алексей.

– А как же!

– А чем любить? – усомнился Алексей. – Все же здесь остается.

– Душой.

– Вы так думаете?

– А как же… Думаешь, она тогда себя пожалела?

– Кто?

– Моя жена. Она меня пожалела. Она не по себе заплакала, что я за месяц спустил то, что за жизнь нажили. Она по мне заплакала. Вот я с тех пор – ни грамма. Душа – это есть человек. И тут. И там…

– Тогда я так и напишу: Алексей Коржиков. И все.

– Так и напиши. Золотыми буквами.