Сезон долгов

– Увы, освещение в коридоре по ночному времени было скудным, да и видела она этого человека только со спины, не гнаться же было за ним. Единственное, что ей запомнилось – светлая легкая шляпа фасона «панама».

– Не густо, – вздохнул Дмитрий, про себя подумав: «Наверняка, эта въедливая дама и есть супруга земского начальника».

– Можно предположить, что кто-либо из петербургских знакомых княгини, узнав о ее отъезде в южное имение мужа, отправился тем же поездом и искал ее для разговора или объяснения. Только непонятно, почему нужно было тянуть с этим разговором чуть ли не до прибытия поезда на конечную станцию – по дороге из Петербурга вполне можно было успеть разыскать княгиню и побеседовать с ней. Однако эту версию надлежит проверить, и я, ваш покорный слуга, отправляюсь через пару дней в столицу проверять петербургские связи покойной княгини. Что ж, служебная поездка в Петербург – не самое плохое, что может случиться в ходе расследования.

Вернувшись в усадьбу, Колычев кинулся к столу и записал по свежей памяти разговор со следователем, прибавив еще пару листов в свою папку с «делом».

«Господи, кому довелось побывать судейским чиновником, тот чиновником и помрет, – подумал он. – Даже приехав к морю отдохнуть и подлечиться после ранения, я ухитрился заняться дознанием по уголовному делу. Неужели иной формы проведения досуга для судейских сухарей не бывает?»

Спустившись в сад, Колычев нашел там Феликса, сидевшего в одиночестве в открытой беседке. Ладонью он поглаживал свое раненое предплечье. Неподвижный взгляд молодого князя был устремлен куда-то в далекую морскую синеву, но казалось, что Феликс ничего не видит, погрузившись в свои мрачные думы. Дмитрий присел рядом с ним. Рахманов по-прежнему молчал.

– Рана болит? – спросил Колычев.

– Что? – очнулся Феликс. – Рана? Нет... Душа у меня болит. А рана уже затянулась.

– Можно узнать, о чем вы сегодня говорили со следователем?

– Да так... В основном о Петербурге и о жизни Веры в столице. Дотошный субъект, этот следователь, всю душу измотал... Как-то, знаешь, вспомнилось все, – Феликс смахнул слезу. – Я только теперь понимаю, как был перед ней виноват. Встретил юную прекрасную девушку и испортил ей жизнь! Какой я подлец, Митя...

– Успокойся.

– Да как тут успокоишься? Ведь главное – Веры уже нет, и теперь ничего нельзя исправить! А этот следователь ухитрился расковырять все мои душевные раны. Он даже кое-какие личные письма, написанные Верой из Петербурга, забрал. А там, между прочим, были строки, адресованные мне и никому больше.

– Феликс, перед лицом смерти всякая щепетильность отступает. Следователь едет в Петербург, и письма Веры нужны ему для дела.

– Ах, так он уезжает? Слава Богу! Наконец можно будет отдохнуть от этого зануды. На редкость утомительный тип. То задаст сотню вопросов о подругах и покойной тетушке Веры (какое это имеет отношение к убийству?), а то вдруг и вообще заговорит о сущей ерунде. Например, ни с того, ни с сего стал расспрашивать, ношу ли я летние шляпы фасона «панама». Я, естественно, их ношу, и в моем гардеробе штук пять таких шляп, но почему я должен обсуждать детали своей одежды со следователем? Или он вообразил себя моим приятелем, которому я буду хвалиться обновками? Это так действует мне на нервы, я еле сдерживался, чтобы не наговорить этому остолопу колкостей!

Глава 12

К вечеру в усадьбу приехал Заплатин. Феликс, по совету Колычева, отказался его принять, и Дмитрию пришлось самому выйти к нежеланному гостю.

– Что, наше сиятельство от меня прячется? – спросил Заплатин наглым тоном. – Передай князиньке, что у меня важное дело.

– Феликс к тебе не выйдет, – отрезал Колычев. – А о важном деле можешь поговорить со мной, тем более что я оказался в курсе, какого характера дело

привело тебя сюда.

– Ах вот даже как! – фыркнул Заплатин. – Душка Рахманов постарался укрыться за твою спину? Поражаюсь, как этот слизняк всегда умеет найти чью-то широкую спину, чтобы угнездиться за ней! С младых ногтей привык на ком-нибудь паразитировать. Ладно, раз ты принял на себя обязанности посредника, придется прибегнуть к твоей помощи. Передай своему титулованному другу, чтобы он не шутил с огнем. Деньги, которые я прошу, нужны мне не для себя, а для общего дела...

– Благородно, весьма благородно! – не удержался Колычев.

– Тебе этого все равно не понять. А дорвавшегося до кормушки молодого князя такая сумма не разорит. Если же Феликс решил идти на конфликт, это его дело. Но пусть прежде просчитает все последствия! Если я поменяю показания и все мои приятели заявят, что князя на нашей вечеринке не было и что он заплатил нам три тысячи за ложное алиби, не думаю, что Рахманов много выиграет...

– Позволь напомнить тебе, что лжесвидетельство – дело уголовно наказуемое, – заметил Дмитрий.

Но урезонить Заплатина не удалось.