Сфера

Дома, после автобуса, после рюмки водочного желе, которое ей кто-то в этом автобусе подсунул, после печальных речей шофера — семья, близнецы, у жены подагра, — Мэй не могла уснуть. Лежала на дешевом футоне в крохотной комнатушке, в квартире как вагон, которую делила с двумя почти незнакомыми девицами — обе стюардессы и появляются редко. Квартира находилась на втором этаже бывшего мотеля — скромная, уборке не поддавалась, воняла отчаянием и невкусной стряпней прошлых обитателей. Грустное жилище, особенно после целого дня в «Сфере», где все заботливо и любовно сделано людьми с прекрасным вкусом и глазомером. В своей комковатой низкой постели Мэй несколько часов проспала, очнулась, вспомнила прошедший день и ночь, подумала про Энни, и Фрэнсиса, и Дениз, и Джосию, и пожарный шест, и «Энолу Гей», и водопад, и факелы тики, и все будто из отпуска и грез, в руках не удержишь, но затем вспомнила — и потому не могла уснуть, голова кружилась от младенческого восторга, — что скоро вернется туда, где все это было. Ей там рады, ее там наняли.

На работу она пришла спозаранку. Приехала в восемь утра, но сообразила, что стола — во всяком случае настоящего стола — ей так и не выделили и деться ей некуда. Она час прождала под плакатом «Сделаем это. Сделаем всё это», пока не появилась Рената, которая и отвела ее на четвертый этаж «Возрождения», в большой офис размером с баскетбольную площадку, где стояло штук двадцать рабочих столов, все разные, органичных форм, все из светлого дерева. Между столами стеклянные перегородки, столы располагаются пятерками, как цветочные лепестки. И ни души.

— Ты тут первая и пока одна, — сказала Рената, — но это ненадолго. Новые отделы Чувств Клиента обычно мигом заполняются. И от начальства недалеко. — С этими словами она обвела рукой десяток офисов вокруг пустоты. Сквозь стеклянные стены видны были обитатели — расслабленные, компетентные и мудрые начальники, где-то между двадцатью шестью и тридцатью двумя, приступали к работе.

— Любят ваши дизайнеры стекло, а? — с улыбкой заметила Мэй.

Рената застыла, наморщила лоб и поразмыслила над этим тезисом. Убрала прядь за ухо и сказала:

— Пожалуй. Могу проверить. Сначала разберемся, как тут что устроено и чего ждать в первый нормальный рабочий день.

Рената показала ей стол, кресло, монитор — все эргономично, все подстраивается так, что можно работать стоя, если охота.

— Располагайся тут, как удобно, кресло подстрой, и… о, смотри, тебя встречают. Не вставай, — прибавила она и отошла.

Мэй проследила за ее взглядом и увидела, что к столу направляются трое молодых людей. Лысеющий человек под тридцать протянул ей руку. Мэй ее пожала, а новоприбывший выложил на стол громадный планшет.

— Привет, Мэй. Я Роб из бухгалтерии, начисляю зарплаты. Вот меня ты точно рада видеть, правда? — Он улыбнулся, а затем от души расхохотался, словно до него не сразу дошло, как смешно он выступил. — Так, ладно, — продолжал он. — Мы тут всё заполнили. Подпиши в трех местах. — Он указал на экран, где в ожидании подписи мигали желтые прямоугольнички.

Когда Мэй расписалась, Роб забрал планшет и очень тепло улыбнулся:

— Спасибо и добро пожаловать на борт.

Он развернулся и отбыл, а к Мэй подошла пышная женщина с прекрасной кожей медного оттенка.

— Привет, Мэй. Я Таша, нотариус. — Она протянула Мэй широкий гроссбух. — Водительские права есть? — Мэй протянула ей права. — Отлично. Мне нужны три подписи. Не спрашивай зачем. И не спрашивай, почему на бумаге. По закону требуется. — Таша ткнула пальцем в три прямоугольничка, и Мэй в каждом поставила свое имя. — Спасибо, — сказала Таша и предъявила синюю штемпельную подушечку. — Теперь везде поставь отпечаток пальца. Не волнуйся, не испачкаешься. Ты попробуй.

Мэй вжала большой палец в подушечку, а затем в прямоугольнички с подписями. На страницах появились чернильные отпечатки, но палец остался совершенно чист.

Мэй возликовала, и Таша задрала брови:

— Вот-вот. Невидимые. Чернила остаются только в этой книге.

Ради таких вещей Мэй сюда и пришла. Здесь все делается лучше. Здесь даже отпечатки пальцев ставят передовыми и невидимыми чернилами.

Ташу сменил худой человек в красной рубахе на молнии. Он пожал Мэй руку.

— Привет, я Джон. Я тебе писал вчера, просил захватить свидетельство о рождении. — И он молитвенно сложил руки.

Мэй достала из сумки свидетельство о рождении, и глаза у Джона засияли:

— Ты принесла! — Он коротко, беззвучно зааплодировал и оскалил все свои крошечные зубки. — Все

в первый раз забывают. Ты моя новая любимица. — Свидетельство он забрал — пообещал вернуть, когда сделает копию.

За ним возник четвертый сотрудник — довольный жизнью человек лет тридцати пяти; никого старше Мэй сегодня пока не видела.

— Привет, Мэй. Я Брэндон. Имею честь вручить тебе твой новый планшет. — И он протянул ей нечто блестящее, прозрачное, с черной и гладкой, будто обсидиановой рамкой.

У Мэй захватило дух.

— Их ведь еще даже не выпустили.

Брэндон широко улыбнулся:

— Вчетверо быстрее предыдущей модели. Я всю неделю со своим вожусь. Очень крутой.