Сфера

— Ты не сходила в поликлинику.

— Я?

— Это правда?

— Ну, наверное.

— Ты должна была сходить в первую неделю.

— Ой.

— Они ждут. Сегодня сможешь?

— Конечно. Сейчас?

— Нет-нет. Мы зашиваемся, сама видишь. Скажем, в четыре? Я последнюю смену возьму сам. И к вечеру нубы лучше навострятся. Весело сегодня было?

— Еще бы.

— Нервно?

— Ну, возник новый уровень.

— О да. О да. И будут новые, уверяю тебя. Я же понимаю, ты такой человек — с текучкой заскучаешь, на той неделе подключим тебя к другому аспекту. Я думаю, тебе понравится. — Он глянул на часы. — Ой блин. Тебе надо поесть. Я буквально вырываю кусок у тебя изо рта. Иди. У тебя двадцать две минуты.

В ближайшей кухне Мэй отыскала готовый сэндвич и поела за столом. Полистала ленту на третьем экране, поискала срочное или такое, на что нужно ответить. Нашла и ответила на тридцать одно сообщение, довольная, что уделила пристальное внимание всем, кто в нем нуждался.

Вторая половина дня мчалась, как поезд-беглец: вопросы от нубов валились сплошняком, вопреки прогнозам Джареда, который то и дело уходил и возвращался, десять раз сбегал из офиса, очень бурно беседовал по телефону. Мэй обрабатывала двойной поток, и к 15:48 ее личный средний рейтинг равнялся 96; средний рейтинг ячейки — 94. Неплохо, решила Мэй, если учесть, что прибавилось двенадцать новых людей и надо было в одиночестве помогать всем почти три часа. В четыре она вспомнила, что ее ждут в поликлинике, и понадеялась, что Джаред тоже не забыл. Она встала, поймала его взгляд; он показал ей большой палец. И она ушла.

* * *

Вестибюль поликлиники и вестибюлем-то не был. Больше смахивал на кафе: парочками беседуют сфероиды, во всю стену красивая витрина со здоровыми блюдами и напитками, салат-бар с овощами, выращенными прямо в кампусе, и плакат с рецептом диетического палеосупа.

Мэй не знала, к кому обратиться. В вестибюле пять человек, четверо с планшетами, в углу один с ретинальным интерфейсом. Никаких окошечек, откуда с тобой здоровается физиономия администратора.

— Мэй?

Она проследила, откуда раздался голос, и обнаружила стриженую брюнетку с ямочками на щеках. Брюнетка улыбалась.

— Готова?

Мэй отвели по голубому коридору в кабинет, который больше походил на дизайнерскую кухню, чем на приемную. Брюнетка с ямочками усадила Мэй в мягкое кресло и ушла.

Мэй посидела, затем встала — ее поманили шкафы вдоль стен. Она разглядела нитевидные щели, разделявшие ящики, но никаких ручек. Ладонью огладила поверхности, едва нащупав тонюсенькие стыки. Над шкафами гравировка по стали: ЗНАТЬ, ЧТОБЫ ИСЦЕЛИТЬ. ДЕЛИТЬСЯ, ЧТОБЫ ЗНАТЬ.

Дверь открылась, и Мэй подпрыгнула.

— Привет, Мэй, — промолвило новое лицо, прекрасное и улыбчивое, подплывая ближе. — Я доктор Вильялобос.

Разинув рот, Мэй пожала ей руку. Эта женщина слишком шикарна — ей не место здесь, в этой приемной, с Мэй. Не старше сорока, черный хвост, кожа сияет. На шее висят элегантные очки для чтения — поспешно огибают воротник кремового пиджака и покоятся на пышной груди. Доктор носила двухдюймовые каблуки.

— Я так рада тебя видеть, Мэй.

Мэй не знала, что сказать. В конце концов сочинила «спасибо, что меня приняли» и немедленно почувствовала себя идиоткой.

— Нет, это тебе спасибо, что пришла, — сказала врач. — К нам все приходят, обычно в первую неделю, и мы за тебя тревожились. Были причины отложить?

— Нет-нет. Просто дел много.

Мэй осмотрела врача на предмет физических недостатков и в конце концов обнаружила на шее родинку, из которой торчал одинокий волосок.

— Много дел, нет времени на здоровье? Даже не говори такого. — Врач стояла к Мэй спиной — готовила какую-то микстуру. С улыбкой обернулась: — Это пока вводное обследование, просто диспансеризация, мы в «Сфере» всех обследуем. И в нашей поликлинике главное — профилактика. Чтобы сфероиды были здоровы телом и душой, мы предоставляем всеобъемлющие услуги здравоохранения. Совпадает с тем, что тебе уже говорили?

— Совпадает. У меня подруга работает здесь пару лет. Она говорит, медицина у вас невероятная.

— Приятно слышать. А кто твоя подруга?

— Энни Эллертон.

— А, ну да. Это есть в твоей карте. Кто ж не любит Энни? Передай ей привет. Впрочем, я могу и сама. Она в моей группе, мы видимся раз в две недели. Она говорила, что диспансеризация раз в две недели?

— То есть…

Врач улыбнулась:

— Каждые две недели. Это составляющая охраны здоровья. Если приходишь, только когда что-то болит, нельзя предотвратить проблему. Раз в две недели мы проводим консультации по питанию и следим за всеми колебаниями здоровья в целом. Это ключевой элемент ранней диагностики; это нужно, чтобы регулировать прием медикаментов, чтобы заметить риск за несколько миль, а не когда он тебя уже переехал. Хороший подход?

Мэй подумала про отца, про то, как поздно они сообразили, что его симптомы — это рассеянный склероз.

— Хороший, — сказала она.