Сфера

Они шли той же дорогой, которой в свое время ее водила Энни; Донтей, сообразила Мэй по пути, был не в курсе, что она не впервые окажется у Бейли в офисе. Энни не просила хранить тайну до гроба, но раз не знает Донтей, значит, не знает и Бейли, а значит, и ей болтать не стоит.

Когда они вошли в длинный алый коридор, Мэй уже отчаянно потела. Из-под мышек по бокам текли щекотные ручейки. Ног она не чувствовала.

— Тут вот смешной портрет Трех Волхвов, — сказал Донтей у двери. — Племянница Бейли рисовала.

Мэй симулировала удивление, повосторгалась наивностью и грубой правдой.

Донтей взялся за крупный молоток-горгулью и постучал. Дверь открылась, пустоту заполнила улыбка Бейли.

— Привет! — сказал он. — Привет, Донтей, привет, Мэй. — Он улыбнулся шире, поймав себя на рифме. — Прошу.

Он был в хаки и белой рубашке — свежий, словно только что из душа. Мэй вместе с ним оглядела кабинет — Бейли чесал в затылке, будто стеснялся, что так замечательно тут устроился.

— Это мой любимый кабинет. Его очень немногие видели. Не то что я суперсекретничаю, просто некогда водить экскурсии. Видела раньше что-нибудь подобное?

Мэй хотела, но не могла сказать, что уже видела ровно этот кабинет.

— И близко нет, — ответила она.

С лицом Бейли что-то произошло — какой-то тик, уголок левого глаза и левый уголок рта дернулись друг к другу.

— Спасибо, Донтей, — сказал Бейли.

Донтей мимолетно улыбнулся и ушел, закрыв за собой тяжелую дверь.

— Итак, Мэй. Чаю? — Бейли стоял над антикварным чайным сервизом, из серебряного чайника узким штопором вился пар.

— С удовольствием.

— Черный? Зеленый? — с улыбкой спросил он. — Белый?

— Зеленый, спасибо. Но это необязательно.

Бейли деловито орудовал чайником.

— Давно ты знакома с нашей возлюбленной Энни? — спросил он, осторожно разливая чай по чашкам.

— Давно. Со второго курса колледжа. Уже пять лет.

— Пять лет! Это что же — тридцать процентов жизни! Мэй понимала, что он слегка округляет, но с готовностью хихикнула:

— Пожалуй. Давно.

Он вручил ей блюдце и чашку, жестом пригласил сесть. В кабинете стояли два кресла, оба кожаные и мягкие.

Бейли упал в кресло, громко вздохнув, и скрестил ноги врастопырку.

— Энни нам весьма дорога, а значит, и ты тоже. Судя по ее словам, ты можешь оказаться очень ценным членом нашего сообщества. Ты как считаешь, это правда?

— Что я могу оказаться ценным сотрудником?

Он медленно кивнул, подул на свой чай. Невозмутимо воззрился на Мэй поверх чашки. Она выдержала его взгляд, затем, на миг потерявшись, отвела глаза и опять увидела его лицо — теперь на обрамленной фотографии. На полке стоял официальный портрет семейства, черно-белый — три дочери сгрудились вокруг матери и Бейли, те сидят. Сын Бейли у него на коленях, в тренировочном костюме, с фигуркой Железного Человека в руке.

— Ну, я надеюсь, — сказала Мэй. — Я стараюсь изо всех сил. Мне ужасно нравится «Сфера», и я выразить не могу, как благодарна за предоставленные возможности.

Бейли улыбнулся:

— Хорошо. Это славно. Тогда скажи мне, как ты себя чувствуешь после этой ночи? — Он спросил так, будто ему взаправду любопытно — будто она может ответить как угодно.

Мэй обрела почву под ногами. Тут юлить не надо.

— Ужасно, — сказала она. — Почти не спала. От стыда вот-вот сблюю. — Она бы не выразилась так перед Стентоном, но Бейли, пожалуй, грубость оценит.

Он улыбнулся почти неуловимо и сменил тему:

— Мэй, позволь спросить. Ты бы вела себя иначе, если б знала, что на пристани стоят «ВидДали»?

— Да.

Бейли энергично кивнул:

— Ага. Как именно?

— Я бы так не поступила.

— Почему?

— Потому что меня бы поймали.

Он склонил голову набок:

— И все?

— Ну, я бы не хотела, чтоб меня увидели. Это было неправильно. Неловко.

Он поставил чашку на стол, сложил руки на коленях — кисти сплелись в нежном объятии.

— То есть в целом ты ведешь себя иначе, когда знаешь, что за тобой наблюдают?

— Конечно. Еще бы.

— И могут привлечь тебя к ответственности.

— Да.

— И остается запись. То есть когда и если твой поступок неизменно всем доступен. А видеозапись, скажем, существует вечно.

— Да.

— Хорошо. Помнишь ли ты мое июньское выступление о конечной цели «ВидДали»?

— Я знаю, что при полном покрытии «ВидДали» придет конец преступности.

Бейли как будто обрадовался:

— Именно. Верно. Обычные граждане — в данном случае Гэри Кац и Уолт Лефевр — потратили время, установили камеры и тем укрепили нашу всеобщую безопасность. На сей раз преступление было мелкое и, слава богу, без жертв. Ты цела. Бизнес Мэрион и вообще каякинг еще поживут. Но одна ночь твоего эгоизма могла поставить под удар все. Одно-единственное решение пускает почти бесконечные круги по воде. Согласна?

— Да. Я понимаю. Это вопиюще. — И Мэй снова упрекнула себя за ужасную близорукость: то и дело она рискует всем, что подарила ей «Сфера». — Мистер Бейли, я сама не верю, что такое сотворила. И я понимаю, вы сомневаетесь, что мне место в «Сфере». Но я хочу сказать, как высоко ценю свою работу и вашу веру в меня. Я хочу достойно за это отплатить. Я все исправлю, я готова на что угодно. Серьезно, на любую дополнительную работу — я все сделаю. Только скажите что.