Сфера

Норман записал в блокноте: «Объектом изучения является тридцатилетний математик, который провел три часа в сфере неизвестного происхождения. После извлечения из сферы был в оцепенении, не отвечал на расспросы; не помнил своего имени, кто он такой и сколько ему лет. Возвращен в модуль; после получасового сна внезапно проснулся от приступа головной боли».

— О Боже.

Гарри сидел на койке, обхватив голову руками и постанывая.

— Болит? — спросил Норман.

— Ужасно. Разламывается.

— А остальное?

— Хочется пить. Господи. — Он облизнул губы. — Страшно хочется пить.

«Страшная жажда», — записал Норман.

Со стаканом лимонада показалась Роз Леви, кок. Норман передал стакан Гарри, и тот выпил его залпом, протянув обратно:

— Еще.

— Пожалуйста, принеси бутылку, — попросил Норман. Леви вышла. Норман обернулся к Гарри, все еще держащемуся за голову, и сказал:

— У меня есть к тебе один вопрос.

— Какой?

— Как тебя зовут?

— Норман, психоаналитических разборок мне только сейчас не хватает.

— Просто скажи мне свое имя.

— Гарри Адамс, черт побери! Что это тебе вздумалось? О, моя голова.

— Ты раньше не помнил, — объяснил Норман. — Когда мы нашли тебя.

— Когда вы нашли меня? — переспросил Гарри. Он опять казался смущенным.

Норман кивнул:

— Ты помнишь, как мы нашли тебя?

— Это должно быть случилось… снаружи.

— Снаружи?

Гарри опять взглянул на него разгневанно:

— Снаружи сферы, чертов идиот! А о чем, ты думаешь, я говорю?

— Спокойно, Гарри.

— Твои вопросы сводят меня с ума.

— Ладно, ладно, не заводись.

«Эмоциональная неустойчивость, — записал Норман. — Ярость и раздражительность».

— Ты нарочно производишь этот шум?

Норман посмотрел на него изумленно.

— Твоя ручка, — пояснил Гарри. — Она гремит, как Ниагара.

Норман перестал писать. Это была мигрень, или что-то вроде мигрени. Гарри осторожно поддерживал голову руками, как будто она была стеклянная.

— Почему я не могу принять аспирин, черт возьми!

— Мы решили повременить давать тебе что-нибудь, чтобы не вышло хуже. Мы должны были понять, что это за боль.

— Боль, Норман, сидит в моей голове. Это моя проклятая голова! А теперь ты дашь мне аспирин?

— Барнс не разрешил.

— А Барнс еще здесь?

— Мы все еще здесь.

Гарри окинул его долгим взглядом.

— Но вы собирались вернуться на поверхность.

— Знаю.

— Почему же вы не отправились?

— Погода испортилась и за нами не смогли прислать подлодки.

— Ну, вам следует вернуться. Здесь нельзя оставаться, Норман.

Леви вернулась с лимонадом. Гарри пил, поглядывая на нее.

— И вы тоже здесь?

— Да, д-р Адамс.

— Сколько всего людей здесь, внизу?

— Нас девять человек, сэр, — ответила Леви.

— Боже. — Он отставил стакан, и Леви снова наполнила его. — Вы все должны подняться. Вы должны вернуться.

— Гарри, — произнес Норман, — мы не можем отправиться.

— Вы должны отправиться.

Норман сел на койку напротив Гарри и наблюдал, как он пьет. Поведение Гарри было типичным для человека, получившего шок: возбужденность, раздражительность, нервозность, наплыв навязчивых идей, необъяснимые страхи о безопасности окружающих — все это характеризовало жертв страшных аварий, вроде автомобильных или авиакрушений. Мозг отказывался усваивать происшедшее, как будто ментальный мир рухнул, как и физический мир. Переутомленный мозг пытался совладать с происшедшим, быстро переставить вещи, сделать их правильными, восстановить равновесие. Как колесо, которое продолжает крутиться по инерции.

Нужно просто переждать этот период.

Гарри выпил лимонад, вернул стакан.

— Еще? — спросила Леви.

— Нет, достаточно. Кажется, боль проходит.

Возможно, это еще и потеря жидкости, подумал Норман. Но почему Гарри потерял столько жидкости после трех часов, проведенных в сфере?

— Гарри…

— Поговори со мной, Норман. Я выгляжу как-то иначе?

— Нет.

— Я кажусь тебе тем же самым?

— Я бы сказал, да.

— Ты в этом уверен? — спросил Гарри. Он вскочил, подошел к зеркалу, висящему на стене, уставился на свое отражение.

— Ну, и как тебе кажется, ты выглядишь?

— Не знаю. По-другому.

— Как по-другому?

— Я не знаю

!.. — Он стукнул кулаком по стене рядом с зеркалом, изображение в зеркале задрожало. Он отвернулся, опять уселся на койку. — Просто по-другому.

— Гарри…

— Что?

— Ты помнишь, что произошло?

— Разумеется.

— Что же произошло?

— Я вошел внутрь.

Норман подождал, но Гарри замолчал. Он сидел, уставившись в ковер на полу.

— Ты помнишь, как открылась дверь?

Гарри не отвечал.

— Как ты открыл дверь, Гарри?

Гарри посмотрел на Нормана:

— Вы собирались подняться наверх. Вернуться на поверхность. Вы не собирались оставаться.

— Как ты открыл дверь, Гарри?

Опять молчание.

— Я открыл ее.

Он сел прямо, вытянув вдоль боков руки. Похоже, что он припоминал, вызывал что-то в памяти.

— А потом?

— Я вошел вовнутрь.