Сгинувшее Время. Рождение Смерти

В этом был весь Пейврад: идеальный сын, не смеющий перечить родителям и наставникам. Фридэсс и вовсе не проронил ни слова, уставившись на носки своих сапог. Королева тоже промолчала, но поддержала мужа одобрительным кивком и, как показалось Эйрогасу, мимолетной злорадной усмешкой. Хотя такого просто не могло быть, скорее всего, ему действительно померещилось. Селия никогда не стала бы радоваться чужим невзгодам, даже если бы перед ней сейчас стоял не родной сын, а закоренелый преступник и мерзавец.

– Тебе все ясно, Алгод? – поинтересовался король. – Быть может, ты хочешь что-то сказать? Принести извинения? Попросить о снисхождении?

– Я заслужил наказание и молить о его отмене не намерен. Ведь имей я возможность вернуться в сегодняшнее утро, я бы не поступил иначе. Только что вы не позволили Пейварду усомниться в вашем решении. Так знайте: я точно так же не намерен никому позволять усомниться в моих решениях. Конюх понес заслуженную кару. На том позвольте мне уже откланяться и отправиться отбывать свое наказание.

– Что ж. Иди, раз так. Все можете быть свободны, – сказал Эйрогас, ощущая, как гнев и беспомощность душат его. Он с трудом сдержался, чтобы снова не ударить сына.

Этому мелкому сученышу все нипочем! Что еще надо сделать, дабы его, наконец, проняло?!

Но тут вдруг на короля снизошло озарение. Если Алгода не пугает боль физическая, то, быть может, душевная заставит его образумиться.

– Алгод, – окликнул Эйрогас пугающе ласково. – Постой. – Принц остановился и повернулся к отцу; вместе с ним замерли и все остальные. – Я тут подумал, раз твой Ворон доставляет всем нам столько хлопот, разумнее всего будет избавиться от него. Грант, прикажите забить коня.

– Будет сделано, Ваше Величество, – бесстрастно ответил управляющий и незамедлительно отправился выполнять поручение.

В тронном зале повисла гнетущая тишина. Пейврад и Фридэсс ошарашенно таращились на отца, от которого никак не ожидали подобного. Впрочем, никто не ожидал, даже Селия. Эйрогас внимательно следил за реакцией Алгода. Принц смотрел на отца, не моргая, а потом опустил голову в легком поклоне и ответил, небрежно махнув рукой:

– Воля ваша, мой король. Друзья приходят и уходят. В конце концов, это всего лишь конь. Уверен, вскоре вы подарите мне нового. Возможно, на день рождения? Оно у нас с братьями уже через два месяца, если вы вдруг запамятовали.

На короля будто вылили ушат ледяной воды, ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не выдать негодования и растерянности. Неужто в этом ребенке не живет ничего, кроме жестокости и безразличия?

Не дождавшись от отца ответа, Алгод быстрым шагом покинул тронный зал, остальные последовали за ним чуть погодя, и никто не видел, как принц до боли закусил нижнюю губу, а по щеке его скатилась одинокая слеза.

Глава 2. Бойся

Алгод сидел в камере на тюфяке, уткнувшись лбом в колени, подтянутые к груди. Вообще, заключенные в подземельях обычно спали на соломе, сваленной в кучу, но для принца сделали исключение. Ему даже выделили тонкое стеганое одеяло, а в углу стояло ведро, которое ради него слуги удосужились как следует отмыть от присохших экскрементов предыдущих пленников. Негоже королевскому отпрыску валяться на холодных камнях и вдыхать запах нечистот. Хотя самому Алгоду было абсолютно все равно, на чем лежать и куда справлять нужду. Он был не столь привередлив в быту, как братья или Тория. К тому же ему не впервой доводилось спать на соломе. Не единожды принц ночевал в конюшне в стойле Ворона, когда тому делалось плохо из-за нерадивых конюхов.

Об этом не знал никто, кроме Чершеза, который как-то раз случайно наткнулся на мальчишку ранним утром. Ворон тогда был еще жеребенком, Алгоду исполнилось восемь, а сам Логан едва перешагнул восемнадцатилетний рубеж и только поступил на службу в королевский замок, о должности капитана в те дни он и мечтать не смел. Чершез знатно опешил, когда заметил принца, спящего в обнимку с конем. Ребенок же жутко растерялся, смутился, а потом привычно разозлился и приказал Логану молчать об увиденном.