Шадари. Наемница

- Лайза поежилась и обхватила руками плечи. - Я не могу этим ни с кем поделиться. Брату некогда. Он всегда чем-то занят. А мать после смерти отца стала какой-то чужой. Иногда мне кажется, что она вообще будто другой человек. Когда пыталась говорить с ней об этом, мама сразу меня обрывала. Оправдывалась тем, что ей больно вспоминать о папе. А глаза при этом такие холодные и страшные, что настаивать я не осмеливаюсь.

Она говорила, не глядя на Алена и уставившись куда-то в пустоту. В душе впервые шевельнулось теплое чувство к этой девушке. Может, из-за того, что Лайза никогда раньше не делилась с ним своими переживаниями, не просила о помощи и поддержке. Сказать сейчас, что он не желает иметь с ней ничего общего - то же самое, что обидеть ребенка. А мысль о том, что был несправедлив к Лайзе, и она не притворялась, что скорбит по отцу, вызвала даже что-то вроде угрызений совести.

Ален молча поднялся и двинулся к шкафчику, где был оборудован бар. Вернулся с двумя бокалами и налил в них принесенного девушкой вина. Бутылка была уже открыта. Видимо, собиралась пить одна, но в последнюю минуту передумала. Решила поискать компанию. Что ж, может, и к лучшему! Под воздействием выпитого ей станет легче. Они поговорят по душам. Он постарается как можно более мягко и деликатно объяснить, почему не желает на ней жениться.

Обхватив ладонями бокал, Лайза продолжила говорить. Ей и правда явно не хватало откровенного общения в последнее время. Слова лились неудержимым потоком:

- Я даже не подозревала, насколько важную роль в моей жизни играл отец. Он всегда казался чем-то вечным и незыблемым. Моей опорой и защитой. А еще он меня любил больше, чем кто бы то ни было! Баловал. Если я чего-то очень хотела, делал все, чтобы это мне дать. А еще гордился мной! Я всегда это чувствовала. Знала: что бы ни случилось, он будет на моей стороне. Поддержит и прикроет, если возникнет необходимость. И вот его не стало... Семья словно развалилась. Как оказалось, он и был тем стержнем, на котором она держалась. Теперь все словно чужие! Живут своими интересами. Не семья, а видимость! И мир под ногами будто зашатался. Я не знаю, что мне делать дальше, Ален. - она подняла на него полные слез глаза. - Но одно знаю точно. Не хочу потерять еще и тебя!

Понятия не имея, как лучше ответить, он залпом осушил бокал. Похоже, ему самому вино сейчас не помешает. Все больше чувствовал себя не в своей тарелке.

Девушка явно пришла сюда, чтобы найти в нем новую опору и поддержку взамен утраченной. Он же не мог ей этого дать.

В изумрудных глазах что-то промелькнуло, и она уткнулась взглядом в свой бокал. Неужели поняла его без слов? Стало как-то паршиво на душе. Ощущал себя последним мерзавцем. Хотя ведь ничего Лайзе и не обещал.

- Скажи, почему ты так хочешь выйти замуж именно за меня? - спросил, снова наливая себе вина.

Девушка откинулась на спинку кресла.

- Я могла бы сказать, что вижу в тебе ту же силу, что была в моем отце. Хочу найти опору и защиту. Но это не совсем так. Да, если бы в тебе не было тех качеств, что заставляют уважать и восхищаться, вряд ли бы я полюбила настолько сильно.

Ален замер. Вот так запросто признаться мужчине в любви первой? Лайза в очередной раз за сегодняшний вечер его удивила! Плохо, что это еще больше все осложнило.

В глазах ее он вдруг уловил тот же блеск, с каким когда-то Веннерская Гадюка смотрела на Равена. Чувство, больше напоминающее одержимость! Любовь настолько сильная, что порой граничит с ненавистью из-за невозможности получить ответную. В обществе порой даже шептались, что однажды она сама его задушит. В итоге, конечно, этого не случилось. Умер Равен не от руки жены, у которой закончилось терпение, а от происков врагов. Но кто знает, что было бы, не сложись все именно так?

Алену стало не по себе. Неужели это у них семейное: влюбляться в одного-единственного мужчину настолько сильно, что это походит на болезнь? Он надеялся, что нет, и что сходство ему лишь почудилось.

- Ты понравился мне с первого взгляда, - Лайза говорила, полуприкрыв веки, но Ален чувствовал, что она за ним наблюдает. - Тогда, в бойцовском клубе. Знаешь, раньше я считала себя холодной и не способной испытывать сильные эмоции. По крайней мере, такого рода. Что самое странное, мои поклонники всегда считали наоборот. В тех стихах, что они писали в мою честь, называли горячей и страстной, как вулкан. Боялись обжечься в его пламени, но были готовы даже умереть, лишь бы хоть раз испытать этот жар. Не удивляйся такой пафосности! Нечто подобное мне часто приходилось выслушивать, - она задумчиво улыбнулась.

Ален сделал два больших глотка. В комнате становилось все жарче. И он не знал, что тому виной: накаляющаяся атмосфера или количество выпитого. Но отставить бокал не мог, будто прячась за ним. Возникло странное ощущение, что если он не станет отвлекаться хоть на что-то, придется сосредоточить все внимание на этой юной гадюке. А та будто выжидала, готовая в любой момент совершить стремительный бросок. И только лишь и ждала его оплошности.