Шаг первый. Новый мир

— Победил… — прохрипел я, сплюнув кровь. — Низвёл до атомов…

С трудом переставляя ноги и опираясь на помогавшую идти Дельфину, я добрался до дома и зашёл внутрь. Стоило только мне коснуться дивана, как тьма окутала сознание.

Глава 42

Сознание возвращалось с трудом, словно выплывая из тёмных и глубоких пучин бездны. Не было возможности ни пошевелиться толком, ни осмотреться. Однако мыслительные процессы с горем пополам запустились, а стоило только хоть немного осознать своё «я» и выстроить цепочку прошлых событий, как Ровена беспощадно скинула мне в сознание этакий пакет данных о произошедшем.

Очень неординарно я провёл миссию по убийству Тёмного Лорда. Похоже, моему сознанию, разбитому на три, было вообще плевать на какой–то план — пришёл, жахнул посильнее, а там как пойдёт.

Помимо этого, меня терзал ещё один вопрос — почему, будучи в том состоянии, я не убил оставшихся пожирателей? Ну, или не нанёс удар изначально по ним? Хотя, к чему гадать? Всё равно ничего не узнаю.

Вновь прислушавшись к своим ощущениям, я решил провести лёгкую магическую диагностику — слишком уж болело всё. Не сильно, но везде. Результаты оказались вполне неплохими — множественные, практически сведённые к минимуму ещё во время боя, проклятья и травмы были вылечены, но тело поизносилось и перенесло крайне мощную нагрузку, отчего сейчас я и страдаю.

Открыв глаза, я увидел деревянный потолок выделенной мне комнаты в загородном доме Дельфины. С трудом повернул голову набок, чтобы рассмотреть причину странного давления в руке и развеять мысли о «гипсах и переломах», что несмотря на свою алогичность, упорно лезли в только–только очнувшееся сознание. Причина оказалась проста, но неожиданна: сидя на стуле рядом с кроватью и держа мою руку за два пальца, словно маленький ребёнок, на этой же, собственно, руке спала Гермиона в своей повседневной одежде и мантии. Её спящее лицо несло отпечаток сильной усталости. Стоило мне только попытаться пошевелить рукой, как на лице спящей девушки проступило явное беспокойство, а глаза под веками активно задвигались. Так и не проснувшись, Гермиона перехватила мою руку поудобнее и вновь погрузилась в глубокий сон, а на лице проступили почти незаметные улыбка и облегчение.

Женщины. Понавыдумывают себе непонятно что, а потом героически страдают, по возможности обвиняя мужчин в своих страданиях. А что она тут делает, кстати?

«Её Дельфина позвала в качестве ассистента. Ты столько ослабленного, прошу прощения, дерьма словил, что из тебя можно было делать наглядное пособие о том, как не нужно сражаться против тёмных магов».

И что, Дельфина одна справиться не могла?

«Откуда я знаю? По сути, ты бы и сам справился, так что, думаю, Дельфина тоже бы справилась. Может для практики позвала Гермиону, может ещё для чего?».

Женщины…

«Она — не ты».

Что ты имеешь в виду?

«Гермиона, в отличие от тебя, не держит наглухо окклюменцию двадцать четыре на семь круглый год. Она просто терзается противоречиями. Эмоциональная влюблённая часть борется с маленькой девочкой, верящей в идеалы и чудеса, и всё это пытается уравновесить логическая составляющая. И не забывай, да и ты сам прекрасно знаешь, любовь — слепа. Образ человека, прошедший через призму любви, неведомым образом лишается недостатков, но когда эти недостатки становятся абсолютно очевидны, образ резко рушится».

Ты нагло пользуешься моими абстрактными знаниями и умозаключениями.

«Своих–то по минимуму, что поделать? Ты, кстати, сам ещё в прошлой жизни не раз и не два становился жертвой подобных заблуждений, хоть и никогда не любил никого. Вроде бы знаешь человека многие годы, а потом он как выкинет какой–нибудь номер, так и не знаешь, как к этому относиться. А подумав, понимаешь, что человек всегда был таким, а твоё сознание попросту игнорировало различные факты».

Ладно–ладно, шиза–психолог.

Несколько минут я просто смотрел на умиротворённое лицо спящей Гермионы, после чего лишь ухмыльнулся, и приложив усилия, погрузил себя в сон.

Очередное пробуждение почти не принесло никаких изменений — всё та же кровать и тот же деревянный потолок выделенной мне комнаты. Только вот Гермионы рядом не было, хотя стул и остался на месте.

На этот раз я мог двигаться, не вызывая болевые ощущения во всём теле. Технически, я могу эти ощущения притупить до полного их игнорирования, но подсознательно они всё равно воспринимаются как боль и вызывают дискомфорт, а потому я был рад, что могу наконец–то встать с кровати. Что, собственно, тут же и сделал, хоть и медленно.

Скинув покрывало, медленно сел на кровати. Бинты плотно стягивали почти всё туловище, плечо левой руки, на правой руке пострадали лишь кисть и предплечье. С ногами было всё отлично, да и от нижнего белья меня не избавляли. Ну, наверное. По крайней мере, оно на месте. На прикроватной тумбочке лежали лишь брюки и кобура с палочкой. Уменьшенная трость лежала на полу рядом с сумкой и обувью. Похоже, это всё, что уцелело, а остальное — лохмотья.