Шаг первый. Новый мир

Мы с Гермионой никогда не обсуждали подобный подход, так, по мелочи. Но теперь стала ясна причина успеха Гермионы в трансфигурации — она ходячий калькулятор с идеальной памятью. Как и МакГонагалл. Оттуда и взаимная симпатия, пусть и выражается она крайне блекло. Я же выполняю трансфигурацию, в куда большей мере полагаясь на воображение и визуализацию, чётко представляя процесс превращения. В этом плане, как сказала МакГонагалл, я больше похож на Дамблдора. Он мастер в так называемой свободной трансфигурации, в которой лишь процентов тридцать упирается в формулы, а остальное идёт на откуп фантазии, воображению и визуализации. Отсюда же вытекает и моё превосходство в чарах и прочей абстрактной магии — мы попросту ещё не начали изучать чары на основе формул и расчётов. Потому и различные простые бытовые, как и простые условно–боевые у меня выходят лучше, чем у Гермионы. Ей для такого всегда приходилось напрягаться. В общем, оба преподавателя были несказанно счастливы, что два таких успешных ученика раскрыли свои сильные и слабые стороны, потому и надиктовали нам список литературы в несколько футов. Индивидуально для каждого. «Строго не в ущерб основной учебной программе». Стоит ли говорить, что после такого мы буквально поселились в библиотеке?

Удивительно, но после такого банального открытия, книги по нумерологии, рунам и различным чарам перестали занимать в моей голове полку «Ересь не пойми к чему», мгновенно переехав в «Жизненно важно». Это всё перестало быть просто интересной информацией. Теперь нужно лишь разобраться во всём. Попутно возникла идея заставить моё усиление от гемомантии и начальные навыки окклюменции работать на усиление мозговой активности и улучшения работы мозга. А как это делается? Правильно — решать задачки. Раз у меня нет таланта к мгновенным вычислениям, то навык этот нужно получить самому.

В общем, ничего в нашем распорядке не поменялось. Иногда у девочки просыпалась совесть, и она хотела сходить и доложить преподавателям о своих открытиях — рассказать о василиске. Но сама же отметала эту идею. Почему?

— Почему? — именно этот вопрос я и задал, когда мы вечером сидели на диванчике в нашем неприметном углу гостиной факультета. Вокруг, как и всегда, суетились ученики, разводя бурную деятельность — играли в разные игры, опрометчиво, а может и осознанно, принимали угощения близнецов, громко спорили, смеялись. Куда делась напряженная атмосфера, что царила на вокзале Лондона? Кто знает…

— Я долго думала об этом, — ответила Гермиона, не отрывая взгляда от небольшой книжки по зельеварению. — Может быть директор Дамблдор и политик, как ты говоришь, но ещё он и великий волшебник. Ну не верю я, что он глупее нас двоих и за пятьдесят лет не разгадал эту загадку.

Мы вернулись к чтению, попутно слушая разговоры. Забавно и неприятно было слышать тихие шепотки Дина и Симуса о том, что Гарри действительно может быть Наследником. Приятно было видеть Джинни Уизли, с которой сошла наконец бледность, и она ощутимо оживилась. Ощутимо оживилась?! Хм, значит дневник она уже выбросила, а потоп сегодня имел место быть. Всё в том же туалете Плаксы Миртл. Ну, пусть развлекаются.

На протяжении нескольких недель Гарри носился с этим дневником как с великой драгоценностью и тайной, наивно полагая, что никто не замечает, как он украдкой проверяет его наличие в своей сумке, или как устало смотрит на него, сидя за столом в нашей комнате, поглощённый какими–то своими мыслями. Но всю эту суету вижу я, видит Гермиона, хоть и не проявляет любопытства — ну, есть у парня дневник, и что? А ещё это видит и Джинни. А может быть она просто, как и всегда, влюблённо пялится на своего Героя при первой же удобной возможности. Главное, что всё идёт примерно так, как и должно.

***

День Святого Валентина наступил внезапно. Внезапность его заключалась в убогих ядовито–розовых украшениях, развешанных по всему Большому Залу Хогвартса. Ладно, не убогие, вполне качественно сделанные, но… Помилуй Старик, они настолько приторно–розовые, что глаза режет. Тут Локхарт просчитался и на фоне этих украшательств стал попросту теряться в своей не менее приторно–розовой мантии. Надо, кстати, обновить у него допуск в Запретную Секцию, а то мы с Гермионой слишком увлеклись новыми перспективами, начав перерабатывать уже запомненное, встраивая информацию в создаваемую концепцию волшебства.

— Тьфу, — громко сплюнул Рон за завтраком. — Повсюду эти противные конфетти…

Все вокруг понимающе скривились, ведь завтрак оказался испорчен. А я молодец — сел за стол только с приземлением последней блёстки, вот и завтрак мой появился позже, чистый и вкусный. Эх, нашёл чем гордиться, детина великовозрастная — детишек обхитрил.

Пока некоторые впустую тратили силы на попытки очистить испорченную еду, из–за преподавательского стола встал незабвенный Локхарт, и как всегда, сияя улыбкой, решил слово держать.