Шаг в небо

— В каком смысле распался? Погиб?

— Нет, просто было что-то вроде естественного расслоения. Кто-то остался на планете праматери, кто-то улетел на планеты лимитрофы. Об этом у нас, людей, остались только смутные воспоминания. Это было очень давно. ОЧЕНЬ. На такие временные расстояния не долетает ни один грамм воспоминаний. Только легенды.

— И ничего не осталось от этого единого центра? От колыбели человечества?

— Никто не знает. Я могу сказать только одно — наша цивилизация прошла путь от полного бессилия к процветанию. Мы прошли свой путь, от рабского существования к высоте нынешнего нашего состояния. Мы победили. — Михаил даже слегка театрально поднял указательный палец.

— А откуда тогда вы знаете про распад единого центра? — я не разделял его гордость. — Раз через звериную дикость прошли?

— Нам в отличие от вас, повезло! — по-моему, Михаил обрадовался вопросу. — Наши пра-предки, на нашей планете, нашей второй колыбели, сумели сберечь все достижения цивилизации. Они создали нечто вроде хранилища знаний, образцов технологии. И видя, что в условиях новой планеты не удаётся избежать деградации, они законсервировали всё это для потомков! И многое из этого сохранилось. Нам не пришлось проходить вновь мучительный путь познания.

— Да уж, повезло, — согласился я. — Если это правда и мы тоже потомки той давней, эээ… экспансии, то мы оказались в худших условиях. Но что-то вы не особенно вежливо с братьями поступаете.

— Мы? Во-первых, во всех бедах вы виноваты сами, — сент опять сел на своего конька — назидательность. — Ведь мы доверили вам навести здесь порядок, а ваши же соплеменники черти что устроили. Бойню и воровство. В этом ваша суть! А вы о говорите о чести…

— Да, вам нельзя отказать в логике, — согласился я. — Если принимать вашу версию, то вы пытались навести порядок и только ошиблись в выборе исполнителей? Что же вы ставку сделали на мерзавцев? Не призвали, например, вместо ублюдков-полицаев, интеллигенцию, учёных там, или просто людей культурных? — не унимался я. — Почему вы вообще выбрали эту систему — полицайскую?

— Не ошибались мы! — сент, казалось, вошёл в ораторский раж. — Кого бы мы не выбрали, результат бы был один! Вы все одинаковы! Да и что за бредовые идеи яйцеголовым поручать наводить порядок на планете? Только сильные, смелые, с крепкими зубами могут творить историю! А интеллигентствующие хлюпики — это не наш метод!

— Это вам кажется, — что я ещё мог сказать? — Так что, по-вашему, у полицаев зубы были недостаточно крепкие? Что же вы их так прозаично? А мы все как раз разные. Конечно, много мерзавцев, но всё-таки побеждает обычно добро.

— А что есть добро?

— Мне кажется, что мы вернулись к началу нашего разговора, — мне надоела эта дискуссия. Ничего ему не объяснишь. — Давайте лучше погуляем по вашему модулю. Вы обещали показать, как у вас тут всё организовано.

— Да, действительно, дискуссии о высшем смысле бытия — не самое благодарное занятие, — кивнул Михаил. — Давайте, я вам покажу наш кокпит!

Мы прошли дальше по тропинке, которая являлась продолжением мостика и упиралась в традиционный люк-глаз.

После недолгого кружения по пустынному коридору Михаил опять достал свой пульт и распахнул очередную дверь. Мы вошли в скромную комнатку. Там за монитором компьютера сидел сент в униформе. Это было достаточно неожиданно. Сенты всегда одевались цивильно, в обычную земную одежду. А этот был облачён в тёмно-красный длинный, ниже колен, френч, с шевронами и странными значками на погонах тёмного золота. Воротник белой, строгой рубашки был завязан галстуком. В узле галстука тускло мерцал в свете монитора солитёр. На голове некое подобие каскетки. С золочёным шитьём и коротким козырьком. А они пижоны, оказывается.

— Вам, Андрей повезло, сегодня день вахты высшего руководства, — сент слегка подтолкнул меня вперёд, видя моё минутное замешательство. — Ваше превосходительство, разрешите вам представить нашего уважаемого гостя.

— Не надо церемоний, — мне показалось, что военный улыбнулся какой-то сухой, наверное, разрешённой уставом, улыбкой, — зовите меня просто Командор.

Тут уже улыбнуться пришлось мне. Я вспомнил, какое было прозвище у меня в лагере. А перед этим ник в игре.

— Я рад, что вам нравится у нас, — продолжил Командор. — Если я, конечно, правильно понял вашу улыбку.

— Не правильно. — Ну никак нельзя сказать, что мне здесь нравилось. Мне ничего не нравилось здесь. — Просто я улыбнулся потому, что меня некоторые друзья звали именно так, как называют вас.

— Это моя должность, — объяснил военный. — А вас почему так звали?

— Ну… — я на мгновение задумался, — это была не должность, а прозвище. Наверное, мои друзья иронизировали. Может, даже с издевательством. Какой нормальный человек будет называть себя древним высокопарным титулом?

— Да конечно-конечно! Командор — это очень высокое звание. Чтобы получить этот титул надо многое испытать и многое пройти! — Этот начальник совершенно не понял моей иронии. Военные всех миров одинаковы.

А Михаил смотрел на меня с лёгким укором. Он, по-моему, всё понял.