Шаг в палеолит

Чем больше Угох смотрел на Ша-Ша, тем отчётливей понимал, что ему нравится, как она двигается, как говорит, как улыбается. Эти большие тёмные глаза, эти ямочки на щеках, это её спокойствие, в котором на самом деле живёт ураган. По сравнению с другими девушками Ша-Ша говорила немного, но очень метко, даже можно сказать – мудро. Ша-Ша и Белый Цветок были совсем разные и в то же время – одинаковые. Как такое может быть, Угох не понимал. Когда Ша-Ша касалась Угоха, его словно пробивал разряд, ему хотелось смотреть на неё, ему хотелось слышать её… Ничего такого, подобного тому, что творилось с ним сейчас, у него не случалось с другими женщинами. Ах, если бы была цела хотя бы нога! Он и с теми руками, что есть, схватил бы весь мир и бросил к её ногам. Но поздно, поздно…

Однажды, когда до весны осталось совсем немного, пришёл шаман. Посмотрел на Угоха, который не только был жив, но явно и не собирался помирать и даже вполне бодро ползал на карачках.

«Очень хорошо, – подумал шаман, – огонь помог. Если прижечь рану, человек не умрёт. Почему? Это надо обдумать. – Он ещё раз окинул взглядом Угоха. – М-да, но лучше умереть, чем быть таким. Это обуза…»

– Уходи, – кинул шаман девушке, – ты больше здесь не нужна.

«Вот и всё», – закрыв глаза, подумал Угох.

– Я не уйду, – как всегда негромко ответила Ша-Ша.

– Что?! – одновременно воскликнули Орлиное Перо и Угох.

– Я! – раздельно и чётко повторила девушка. – Никуда! Не уйду!

Пока Угох беззвучно разевал рот, не зная, что сказать, шаман пристально посмотрел на девушку, криво ухмыльнулся и, выходя из чума, бросил на прощание:

– Ну как знаешь, дело твоё.

Надо заметить, что здесь, если ребёнок дорос до момента, когда получает взрослое имя, то всё, дальше он волен распоряжаться собой, как ему будет угодно. Главное, чтобы племени польза была или, по крайней мере, чтобы не было вреда. Вот такое интересное тут время.

– Ша-Ша! – воскликнул наконец обретший голос Угох. – Что ты делаешь, глупая! Посмотри на Угоха, разве ты не понимаешь, что…

– Тихо, Угох. Молчи, не нужно говорить бесполезных слов. Я так решила. Теперь мы вместе до самого конца.

– Но… но как, ты, я… э-э-э… – Обескураженный Угох никак не мог найти слов. – Угох, ты! Почему?!

– Тебе сколько раз надо стукнуть по лицу, чтобы до тебя наконец дошло? – внимательно глядя на парня, спросила Ша-Ша.

Угох вытаращил глаза, с трудом веря тому, что услышал. Да, права мать – глупый, глупый Угох, да ещё и слепой. Совсем ничего не видит…

– Пожалуй, если ты будешь гладить Угоха, а не бить, до него дойдёт быстрее.

– Не волнуйся, я буду тебя гладить, и не только… – обещающе улыбнулась девушка. – Ты, главное, придумай, как сделать, чтобы это длилось как можно дольше.

– Да, это вопрос… – Угох подёргал себя за бороду.

– Ничего, ты мужчина умный, я знаю. В конце концов, гиена отгрызла тебе ногу, а не голову. Думай! А я пока пойду, – Ша-Ша вздохнула, – у меня сегодня будет нелёгкий день.

«Выжить охотнику без ноги, – думал Угох, – немыслимо, невозможно. Насколько он успел узнать девушку Ша-Ша, она от своего не отступит, а значит, нужно выжить не только самому, но и защитить, сохранить и её. Что ж, она права, Угоху отгрызли ногу, а не голову. Ради Ша-Ша Угох сделает даже невозможное! Да!»

И словно невесомое дуновение ветерка, вдруг почудился еле-еле слышный голос: «Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо».

* * *

По наказу шамана охотники больше не носили мясо в чум Угоха. Зачем кормить того, кто бесполезен? Подруги пытались отговорить Ша-Ша от безумства, как они считали, многие женщины смеялись, тыкали в неё пальцем и говорили, что Ша-Ша не только глупая, но и совсем страшная, раз оказалась нужна только безногому охотнику, с которым осталось лишь лечь да помереть. Да и некоторые охотники, насмехаясь, звали её за себя, кто второй, а кто и третьей женой. Но это было для Ша-Ша ожидаемо, а вот то, что найдутся женщины, которые стали помогать девушке едой, пусть чуть-чуть, но всё-таки, стало неожиданностью. На самом деле многие ещё помнили Белый Цветок, её большое и доброе сердце. Уж сколько кусков переносила она во времена, когда её сын был велик и удачлив, женщинам с детьми, охотники которых оказались менее успешны на охоте, чем её любимый Угох, не сосчитать. И ничего не просила взамен. А люди-то, оказывается, не забыли. А ещё помогали некоторые девушки. Было время, когда они претендовали на Угоха, но раз уж так сложилось, что самим он уже не нужен, то помочь одной из своих – почему бы нет? Оттого и раскручивали своих ухажёров на свежее мясо. Тоже, конечно, не завались, но Ша-Ша и за это была безумно благодарна.

Вот так, не верьте церковным кликушам и религиозным фанатикам, утверждающим, что женщины есть сосуд греха и порока. В этом сосуде булькает гораздо более сложная жидкость. Любовь, милосердие, жалость, сердоболие – таких «ингредиентов» в этом растворе весьма много.