Шаг за край

Ангел, похоже, довольная собой, копается в своей вместительной сумке от «Милберри» (дорогущая! — неужели настоящая?), которая делает ее похожей на куколку, уменьшает ее еще больше, чем есть на самом деле, и сует мне под столом простой пластиковый пакет. На ощупь он какой–то чудной, будто металлический, а когда я заглядываю внутрь, то вижу оранжевое шелковое платье и джинсовую свободную юбку выше колена (их я спала и видела, но купить слишком остерегалась), а еще голубой топ, расшитый блестками, и серебристое платье–рубашку, которое мне очень приглянулось, но было отвергнуто как чересчур дорогое, чересчур откровенное. Не сразу доходит до меня, что ценники все еще на вещах, потом я поднимаю взгляд, гляжу ей в лицо, с трудом скрывая отвращение.

Ангел мило улыбается.

— Ой, детка, не тревожься, они могут себе это позволить, в таких местах на это специально деньги выделяются.

— Не в том дело, — шепчу я, сую одежду обратно в выложенный фольгой пакет и отпихиваю его под столом. У Ангел обиженный вид.

— Я только помочь старалась, — говорит она, насупившись, словно дитя малое.

Обижать Ангел я не хочу, уже прониклась к ней бездумной нежностью, а потому берем еще по одной водке с тоником, говорю ей «спасибо», что я вообще–то тронута, зато внутри меня всю трясет. Я никогда ничего не крала, даже не знала никого, кто этим занимался, — не считая Кэролайн, — от кого такого можно было бы ожидать. Ангел понимает, что ее суждения обо мне неверны, и, похоже, ей стыдно. Что ж, решаюсь оставить одежду у себя… а что еще мне с ней делать, в чем еще идти на работу в понедельник?

Когда мы потянули по третьему стаканчику водки, в бар, где все еще пусто, заходит выводок мужчин, Ангел улыбается им, хихикает с ними, и я глазом не успеваю моргнуть, как они шлют нам шампанское. Болтать с ними мне не хочется, они много старше нас, в дорогих рубашках, с редеющими волосами и выражающими нетерпение взглядами, как будто шампанское — это сделка и теперь мы им что–то должны. Хочу уйти, но Ангел радуется жизни, глаза у нее блестят от водки и адреналина. Один из мужчин, отнюдь не урод, явно положил глаз на Ангел, и я сижу с кислым видом, пока они флиртуют друг с другом, а поскольку никак не могу придумать, о чем говорить, остальные ставят на мне крест и уходят к стойке. Может, мне следовало бы пойти домой, предоставив подругу самой себе. Ангел запрокидывает голову, открывая свою длинную белую шею, по которой волна катится, когда она пьет, и на какой–то миг я ловлю во взгляде мужчины желание, отражение которого появляется и в моем. Выпив, Ангел ставит бокал для шампанского на темный деревянный стол, ставит с силой (по–моему, силу она не рассчитала, мы обе уже совсем хороши), но стекло, хоть и задребезжало, но не разбилось.

— Оп–па, — произносит Ангел. — Спасибки, ребятки, приятно было с вами познакомиться.

Одним движением она соскальзывает со стула, берет меня за руку, поднимает и мы, слегка покачиваясь, движемся по пустому залу к двери. Я оглядываюсь: у ухажера Ангел на лице на мгновение появляется раздраженное выражение, будто его провели, но Ангел заигрывающе делает ему ручкой, и мужчина улыбается незлобиво и даже нежно, а потом возвращается к своим друзьям и заказывает выпивку.

Ангел предлагает наведаться в знакомый ей бар в Сохо. Я устала, чувствую себя препаршиво, хочу домой, хотя и знаю, что она расстроится, ведь это у нее, говорит, первый свободный субботний вечер за много недель.

— Пожалуйста, иди без меня, со мной все будет хорошо, — говорю, хотя Ангел настойчиво уверяет, что вернется со мной домой: она явно беспокоится за меня, — но тут ее телефон звонит дважды, и, смею утверждать, кто–то правда хочет, чтоб она еще погуляла. Теперь мне делается кисло. Пусть мы и стали так скоро такими добрыми подружками (это ведь Ангел надо больше всего благодарить за то, что я как–то устроилась и в доме этом, и в жизни), только здесь, в Вест — Энде, это воспринимается по–другому. Меня все еще бесит происшествие в магазине, бесит ворованная дорогая одежда, упрятанная в ее сумке. Да, должна признаться, что она уже успела поведать мне всю ту безумную чушь про свои наглые проделки с бандитом — приятелем ее матери, про то, как когда–то таскала с сияющих прилавков бриллиантовые кольца, пока все взгляды были устремлены на ее мать, только я думала, что это осталось в далеком прошлом, когда она была всего лишь маленькой девочкой. Чувствую, заносит меня во что–то неведомое рядом с человеком, повидавшим жизнь и пожившим ею, а ведь, несмотря на все случившееся, еще несколько дней назад я была всего лишь скучным адвокатом из Честера. Неожиданно ощущаю, что события минувшей недели, минувших месяцев выжали меня как лимон, одолевает слабость, желание отдохнуть.

— Пойдем, детка, — говорит Ангел. — Давай только зайдем выпьем по маленькой, посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Время мы хорошо проведем, я обещаю. — Она берет меня за руку и улыбается так, что отказать ей я не в силах.