Шагги Бейн

Целыми неделями дверь то открывалась, то закрывалась за Джинти, Брайди, Ламби и остальными, притаскивавшими пакеты с выпивкой. Две недели Шагги не ходил в школу и старался не выпускать мать из дома. Он запирал дом и проверял все принесенные покупки. Когда она засыпала, сидя в кресле, Шагги садился за учебники, чтобы не слишком отстать от остальных.

– Я уезжаю, – выпалила Агнес как-то утром. – Вызови мне такси.

– Но куда? – спросил Шагги, отрывая глаза от учебника.

– Не спрашивай меня куда, – закричала она. – Куда угодно, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Подальше от тебя.

Он постарался сдержаться – не вздрогнуть.

– Но что мне сказать диспетчеру?

– Скажи ему, мне нужны огни, мне нужно действие. – Она чмокнула губами. – Скажи ему, пусть отвезет меня на бинго, ебанарот.

Шагги взял телефон, сделал вид, что набирает номер. Он набрал 111–1111. Выждал минуту, а потом заговорил в трубку радостным голосом:

– Такси? Да, пожалуйста, Бейн, да правильно. Большое Бинго. О’кей, спасибо. – Он аккуратно опустил трубку на рычаг, откашлявшись, сказал: – Таксист говорит, что не ранее чем через полчаса.

Агнес уже стояла у входной двери, дергая за ручку. Она переминалась с ноги на ногу, словно хотела в туалет.

– Блядь! – Она завизжала, как избалованный ребенок. – Неужели нет никого, кто хочет, чтобы я пожила по-человечески?

– Мама, – попытался успокоить Шагги, – у тебя волосы сбились на одну сторону. Ты не можешь никуда ехать в таком виде. Иди сюда, мы их поправим.

– Нет! – зло проговорила она, проводя пальцами по спутанным клубкам волос.

– Иди сюда, выпей еще капельку.

При этих словах Агнес позволила кожаной сумочке соскользнуть с ее плеча на пол. На нетвердых ногах она прошла по коридору. Когда он усадил ее назад в кресло, ее голова уже сонно покачивалась на плечах, словно она ехала по ухабам в автобусе. Он, стоя на коленях рядом с ней, налил ей полную кружку. Водки в этой смеси было больше, чем «Айрн-Брю». Он протянул ей кружку. Она выпила содержимое, словно воду. Вдруг глаза ее широко распахнулись.

– Значит, ты собираешься поправить мне волосы?

Он уселся на подлокотник и принялся расчесывать ее черные кудри. Агнес прижала кружку к подбородку и отхлебнула сладковатую жидкость.

– Полчаса еще не прошло? – спросила она.

– Нет, мама, – вздохнул он.

– Я собиралась съездить в город и привезти тебе нового папочку.

Он проводил расческой по ее волосам, лак для волос трескался и рассыпался в воздухе мельчайшими крупинками, словно сладковатой пыльцой. Ему нравилось, что волосы смягчаются и становятся пушистыми.

– Мне и так хорошо, и никакой папочка мне не нужен.

Она скорбно покачала головой, словно в категорическом несогласии.

– Полчаса еще не прошло?

– Нет, мама.

– Полчаса еще не прошло?

– Нет, мама.

– Я хочу, чтобы ты позвонил им еще раз.

Она заснула в кресле. Ее голова упала на грудь, дыхание стало хриплым и неровным. Агнес храпела, а Шагги позволил себе выдохнуть. Он взял кружку из ее ослабевших пальцев, потом опустился перед ней на колени, осторожно расстегнул застежки на ее туфлях, аккуратно снял, чтобы пряжки не порвали ее новые колготки. Уверенными пальцами он снял ее разные сережки, унес все вещи в ее комнату в надежде, что, проснувшись, она не вспомнит о своих намерениях.

Шагги снова взял учебник и, как преданный пес, сел у ног Агнес, прислушался к ее тяжелому дыханию. В выходящее на улицу окно он видел детей, стайками возвращающихся из школы, рубашки у них были выпущены наружу, галстуки завязаны на лбах. Он просидел так рядом с матерью около часа, а потом пришел с работы Лик и хлопнул наружной дверью. Шагги нервно посмотрел на мать, потом в коридор – на брата, который вернулся с лицом, выбеленным гипсовой пылью. Агнес издала звук, похожий на скрежет запускаемого двигателя, и Шагги уронил голову себе на колени.

– Где мои родительские деньги? – это были ее первые слова, когда она открыла глаза.

Лик не ответил матери, он смотрел прямо на Шагги, словно корил его за то, что тот не помешал ей напиться в очередной раз. Он одними губами, беззвучно, произнес: «Ну молодец», развернулся, ушел в спальню и хлопнул дверью. Через стену доносились грохот гитар и голос Мита Лоуфа[144], и Шагги закинул назад голову, словно лающий пес, и прокричал в воздух:

– Хер бы кто сделал лучше, чем я!

– А ну заткнись. Кто ты такой, чтобы тут орать? – Она резко ткнула себя большим пальцем в грудь. – Я тут глава семьи! Я!

Агнес проковыляла по коридору и постучала своими кольцами по тонкой двери спальни. Звук стал громче. Шагги наблюдал, как она чуть отступила назад и выставила вперед челюсть. Теперь он видел, что короткий часовой сон лишь сильнее раззадорил ее и ничуть не убавил в ней яда. Агнес еще раз постучала в дверь.

Послышался звук отодвигаемой задвижки. Лик вышел в коридор. Он переоделся – вместо рабочей одежды на нем теперь были его лучшие джинсы, в которых он ездил проматывать деньги в игровых автоматах в центре города.

– Я тебя растила для того, чтобы ты мне отвечал, когда я с тобой говорю.