Шагги Бейн

У входа в Шахтерский клуб стояли серые мужчины, попивали лагер на робком солнышке. Хотя погода была влажная и душная, они все надели плотные спецовки, в которых прежде спускались под землю. Она проходила мимо, а они поворачивались друг к другу, словно боязливые пингвины, и вполголоса обменивались мнениями. Она слышала свое имя, произнесенное шепотом, слышала пересказ ходивших про нее легенд. Те, кто посмелее, жадными глазами смотрели на нее поверх своих пивных кружек. Она знала, что они хотят одного: унизить ее, опустить на более низкий уровень. Она знала некоторых из них – тех, кто искал у нее утешения в обмен на пакет с несколькими банками пива. Добившись своего, они возвращались к своим худосочным женам и разномастным простыням. Все это было таким мелким, таким жалким, что нужно было сразу же выбросить его из головы.

После долгого пути она добралась до ряда закрытых магазинов у дороги. Мимо проносились машины, и она вдруг поняла, что она первый раз за последнее время выбирается из Питхеда, единственный раз, когда она, перейдя болота, гарантированно окажется среди людей, которые не знают всех отвратительных подробностей ее жизни. Она шла под солнцем, позволяя себе помечтать о свободе, когда увидела ее. Женщина, словно кошка, загнанная в угол собакой, выпрыгнула из ниоткуда и нервно огляделась. На мгновение Агнес показалось, что женщина вот-вот метнется стрелой, преодолеет низкое ограждение и попытается перебежать через четыре полосы шумного шоссе. В каком-то смысле Агнес надеялась, что женщина так и сделает.

– Привет, Коллин.

Женщина попыталась обойти ее на узкой пешеходной дорожке. Агнес в какой-нибудь другой день отпустила бы ее, но не сегодня. Она шагнула вперед и повторила погромче:

– Я говорю «доброе утро», Коллин.

Увядшая женщина остановилась как вкопанная – поток машин перекрывал ей путь к отступлению.

– И с чего это ты мне говоришь? – спросила Коллин.

– А почему я не могу поздороваться с тобой, если встречу на улице?

Женщина впервые подняла глаза и взглянула Агнес в лицо, потом изобразила кислую улыбку. Она скривила губы в гримасе, и Агнес показалось это неприличным. Единственной пухлой и женственной чертой на этом лице были губы.

– Откуда мне знать?

– Ну как твой братец поживает?

Женщина часто заморгала.

– Он-то? Прекрасно, спасибо.

Агнес подумала, что Коллин врет, но все равно расстроилась.

– Вот теперь, когда мы с ним разошлись, может, прекратишь названивать мне?

Коллин положила руку на свое серебряное распятие.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Понятно. Значит, ты держишь меня за идиотку. Брось. – Агнес цыкнула, как это делала Лиззи, когда хотела показать, что ее не проведешь. Слова Коллин удивили ее, потом она рассмеялась. – Коллин, ты дышишь, как старый кокер-спаниель. В будущем, когда будешь досаждать кому-нибудь звонками, может, ты попытаешься закрывать рот и дышать через нос.

Невинное выражение медленно растаяло на лице Коллин, как эскимо под солнцем. Вернулась самодовольная ухмылка.

– Ты держись подальше от моего брата, тогда посмотрим.

Агнес засунула руку в карман, вытащила старый конверт, в каких присылали счета за газ. В нем лежал листок с текстом объявления, которое она разместила в газете в колонке «Жилье на обмен», а теперь собиралась приклеить на газетном киоске. Она протянула листок Коллин. Та стала просматривать бумажку, и Агнес отметила, что Коллин не ахти какой читатель: ее губы шевелились с каждым слогом. Агнес порадовалась, что написала объявление своим лучшим наклонным почерком.

– Видишь, я собираюсь переехать.

Женщина фыркнула.

– Слишком хороша для нас, да?

Агнес чуть качнулась назад на каблуках. Она скрестила руки на груди.

– Ты напомнила мне моего второго мужа. А знаешь что? Ты не хочешь, чтобы я жила здесь. И ты не хочешь, чтобы я уезжала.

– Шуткуешь, да? – Коллин в напускном удивлении раскрыла рот. – Ты приехала сюда в наш маленький поселок, считая себя этакой шишкой. Ходишь тут, волосья в лаке, в руках сумочка, считаешь себя лучше других. – Она показала пальцем на Агнес. – Ты и этот твой мальчонка все время пытаетесь ткнуть нас носом в наше скотство, а сама лежишь в собственной моче и ебешься с чужими мужьями. Боже мой. В жизни не встречала такой лицемерки.

– Дай бог тебе никогда не попадать в трудную ситуацию.

– Ааа, иди ты в жопу! Я чуть не померла, когда мой Юджин пришел и сказал мне, что связался с это блядью в лиловом пальто! Моя мамочка на небесах корчилась в муках, видя, как вы двое крутите любовь.

Агнес покачала головой.

– У нее там какой-то охеренный бинокль.

– Видать, среди таких, как ты, это считается удачной шуткой?

– Все, с этим покончено. Ты победила. Твоя матушка может опустить занавеску.

Лицо Коллин до того раскраснелось, что, казалось, вот-вот взорвется.

– Уже поздновато для этого, женщина. Ты думаешь, его несчастная жена захочет принять его, когда он присоединится к ней? Побывав с тобой, он свою вину уже не сможет загладить.

Агнес снова качнулась назад, покрутила пальцами застежку серьги.

– Ну ладно, хватит с меня, наслушалась я твоего бреда.