Шайтан-звезда (Часть 2)

- Эти трое еще долго будут разбираться и менять свои решения, о любимые, - сказал Хабрур аль-Мунзиру и Джевану-курду. - И если сейчас мы сейчас и решим это дело мирно, и поедем вслед за ними, то кто поручится, что они повезут ребенка в Хиру, а не переругаются по дороге и не спрячут наследника нашего престола где-нибудь на островах Индии и Китая?

- Ты прав, клянусь Аллахом! - подтвердил курд. - Надо действовать, пока не окончился их дурацкий спор!

Аль-Мунзир, не возражая, выхватил ханджар из ножен и, наклонившись в седле, послал коня вперед. Другого сигнала к началу боя его людям не потребовалось.

Мальчики, не ожидавшие нападения, не успели выставить свои испытанные остроги, так что ловкий Абу-ш-Шамат проскочил в середину круга и, свесившись с седла, подхватил лежавшего на толстых подушках ребенка. Выставляя его перед собой и прикрываясь им, он позвал Абу-Сирхана, бывшего к нему ближе прочих, и тот помог ему выбраться из схватки.

Абу-ш-Шимат, не дожидаясь приказа, поскакал с ребенком прочь, а кинувшихся вслед за ним мальчиков удержали аль-Мунзир, Хабрур ибн Оман и Джеван-курд, все трое - прекрасные наездники на обученных конях, что и позволяло им обороняться против многих пеших противников. К тому же, огромный зиндж аль-Куз-аль-Асвани разжился острогой и один теснил ею не менее четверых нападающих.

- Прекрасно, о аль-Куз-аль-Асвани! - крикнул ему Джеван-курд. - Бейся доблестно - и получишь свободу!

- На голове! - весело отвечал зиндж, и ни у кого не возникло охоты поправлять его. Но Аллах, очевидно, устал от его несуразных клятв - и зинджу досталось-таки острогой Джахайша именно по голове. Он упал на колено - и сразу же на помощь к нему устремился аль-Катуль...

- Во имя Аллаха! - раздался вдруг звучный голос, и прилетел он с неба.

Бойцы подняли глаза и увидели, что над ними висит джинн в облике прекрасного юноши, сына четырнадцати лет, только ростом - как несколько подобных сыновей, поставленных друг на друга. А на плечах у этого джинна сидели двое - старец, далеко зашедший в годах, и Джейран.

Опускаясь, Маймун ибн Дамдам одновременно уменьшался в росте, и когда все трое коснулись ногами земли, он уже был вполне соизмерим с людьми.

- Прекратите это побоище, о друзья Аллаха! - бесстрашно проходя между ханджарами и острогами, говорил Гураб Ятрибский. - Не думайте, что драка прибавляет вам величия, и не гонитесь за ним! Все благое берет начало в признаках Красоты, все дурное - в признаках Величия. Неверие исходит из признаков Величия, вера - из признаков Красоты, геенна огненная - из признаков Величия, рай - из признаков Красоты, гнев - из признаков Величия, милосердие - из признаков Красоты! Так не лучше ли предпочесть Красоту?

Не только аль-Мунзир со своими людьми, но и лишенные всякого воспитания мальчики слушали эти странные и прекрасные слова, как зачарованные.

- Кто ты, о шейх? - спросил Хабрур ибн Оман. - Ради Аллаха - чего тебе нужно?

- Зовут меня Гураб Ятрибский, а нужно мне, чтобы вы расступились и разъехались, - отвечал старый фалясиф. - И пусть тот человек привезет ребенка обратно.

Он указал рукой на Абу-ш-Шамата, который издали наблюдал за странным событием.

Аль-Мунзир призывно махнул рукой - и Абу-ш-Шамат подъехал с мальчиком, причем тот тоже сидел верхом, но уже на конской шее, и держался за гриву.

Джейран так неудачно сошла с плеча джинна, что оказалась меж конских крупов. Мальчики, не сразу поняв, почему она медлит появиться перед ними, недовольно закричали, призывая ее, и она отозвалась!

- Ко мне, о любимые! - с таким криком Джейран, вовсе не заботясь ни о ребенке, которого протягивал ей Абу-ш-Шамат, ни о Шакунте, все еще сражавшейся одновременно с Барзахом и Салах-эд-Дином, ни о аль-Мунзире с его отрядом, протиснулась на пустое пространство между сражавшимися, и кинулась к мальчикам, и стала их обнимать, целуя каждого в щеку. Сразу же рядом с ней оказался Хашим.

- Ты вернулась вовремя, о звезда! Когда я увидел тебя летящей на джинне, я сразу понял - теперь ты обрела свою истиную силу, и ради спасения своих верных ты взнуздываешь джиннов, и теперь мы под твоим водительством завоюем все семь климатов и насадим всюду истинную веру, как насадили свою веру поклонники Аллаха!

- О Хашим, что ты такое говоришь? - изумилась девушка, совершенно забыв, что она увела детей озерных арабов именно ради завоевания семи климатов. - Опомнись, о несчастный! Наваждение окончилось! Я больше не звезда - и эти знаки исчезнут с моего лица сегодня же! Вот человек, который сделает это - и я смогу жить жизнью женщины, как мне пристало, а не размахивать ханджарами и дубинами!

Она указала на Гураба Ятрибского, который втолковывал что-то значительное Хабруру ибн Оману, а тот слушал его с почтением, как, впрочем, и аль-Мунзир, и Джеван-курд, и все их люди.

Маймун ибн Дамдам же, сделавшись ростом с человека, принял у Абу-ш-Шамата

дитя и, достав из-за спины большое красное яблоко, дал его ребенку. Малыш рассмеялся и принялся, балуясь, кусать его как попало, оставляя в плотной кожуре вмятинки от зубов.