Шакалы из Лэнгли

– Вы говорили, Саймон, что это именно вы вызвали полицию и направили ее в номер русского, – прервал внезапно возникшую паузу в разговоре Снайпс. – Мог за это время русский позвонить своим коллегам в российское посольство и сообщить им сведения, которые ему выдал Трейси?

– Мог, конечно, однако мы можем этот факт доподлинно проверить.

– Каким образом?

– Этот русский сейчас сидит в полицейском участке в Каире, а его мобильный телефон был конфискован полицией в момент ареста. Если он звонил в свое посольство, тогда мы сможем зафиксировать этот звонок в карте памяти его мобильника. Если вы мне не верите, я готов сейчас же вылететь в Каир и доставить вам этот мобильник лично, чтобы вы убедились, что Трейси русскому ничего не сообщал.

– Постойте, Саймон, но мы же вчера договорились, что вы немедленно уберете русского? – с удивлением воскликнул Макларен.

– Именно так оно и было. Еще в ходе нашего ужина я позвонил своему человеку и дал ему команду на эту ликвидацию. Но этот болван отправился туда один и не смог с ним справиться.

Говоря об этом, Янг в душе ликовал, но сделал все возможное, чтобы это ликование не отразилось на его лице. Вчера утром, когда Дьюк позвонил ему в Анкару и сообщил новость о том, что убрать русского ему не удалось и тот теперь грозит Янгу разоблачением его каких-то темных делишек в Италии, требуя немедленной встречи, Янг был готов собственноручно пристрелить Дьюка как паршивую собаку. Но теперь выяснилось, что этот прокол спецназовца пошел только во благо. Ведь если бы русский был убит, то его тело вместе с личными вещами успели бы выдать российским властям. Но поскольку Максимов был еще жив, значит, и его мобильник продолжал находиться в том же полицейском участке, в комнате хранения личных вещей и вещдоков. И Янгу требовалось попасть туда во что бы то ни стало уже в ближайшее время. Он прекрасно знал, что русский ни в какое посольство сразу после убийства звонить не мог, однако теперь ему надо было убедить в этом и своего босса. А заодно и этого влиятельного сенатора Макларена, расположение которого Янгу тоже было не безразлично.

– Если вы разрешите, я отправлюсь в Каир прямо сейчас на вашем спецсамолете, – поднимаясь с кресла, объявил Янг.

– На этом самолете полетим мы с Маклареном, поскольку нас ждут в Лэнгли, – сказал будто отрезал Снайпс. – А ты пока останешься здесь и проведешь вместо меня назначенную на сегодня встречу с руководителями сирийской оппозиции. Успокоишь их по поводу сроков поставки им нового вооружения. Сразу после совещания вылетишь в Каир на самолете наших турецких коллег, я распоряжусь об этом перед нашим вылетом. Ты все понял?

Вместо ответа Янг молча кивнул и вышел из номера.

* * *

Москва, Лубянка. Федеральная Служба Безопасности.

Кабинет директора ФСБ

Этой ночью никто из членов оперативного штаба ФСБ не уехал домой, а остался ночевать в здании на Лубянке, в специальных комнатах отдыха. А в девять часов утра в среду члены штаба снова собрались в кабинете директора ФСБ, чтобы выслушать мнение лучшего аналитика Службы, сотрудника Аналитического управления Михаила Батыровича Алмазова. Членов штаба интересовали какие-либо исторические аналогии, схожие с сегодняшней ситуацией вокруг Фараона, и на основе этих фактов – перспективы развития этой ситуации в дальнейшем.

Алмазов появился в кабинете директора с пятиминутным опозданием, сославшись на столичные пробки. Директор не стал выслушивать его объяснения, а указал ему на свободное место за столом, за которым уже восседали Круглов, Кондратьев и начальник Службы контрразведки. Заняв свое место, Алмазов положил перед собой папку с бумагами, но открывать ее не стал, видимо, полагаясь на свою профессиональную память. Однако начинать разговор первым не спешил, ожидая приглашения от хозяина кабинета. И тот действительно заговорил первым:

– Михаил Батырович, буквально полчаса назад нам стало известно, что Вишнев обратился к американским властям с просьбой предоставить ему политическое убежище в США, и у нас есть все основания считать, что его просьба будет удовлетворена. В такой ситуации о выдаче нам Вишнева говорить, судя по всему, уже не приходится. Что скажете по этому поводу?