Шакалы пустыни

Тишина оказалась краткой, поскольку началась… нет, не истерика, но некий бурный бабий отходняк. Обитательницы дома дружно зарыдали, запричитали, как по команде бросились пинать тела бесславно павших грабителей, швырять в них сковороды, связки перца, скалки и прочий кухонный инвентарь. Катрин оказалась несколько шокирована — с этакой буйной стороны она угнетенных женщин Востока еще не знала. Тут одна из женщин уважительно, но крепко подхватила гостью под руку, увлекла в сторону, бурно заговорила, указывая, то на дверь, то на окно, в негодовании притоптывая ножкой, демонстрируя изящную туфельку с эффектно загнутым расшитым носом.

— Моя не понимать, — призналась Катрин. — Мы люди не местные.

Дама глянула пристально, оценила виднеющуюся под полуоторванным рукавом гостьи оливковую футболку и зверски потекший макияж глаз:

— Фрэнчи?

Отпираться было бессмысленно, как и уточнять сложное национально-европейское происхождение. Катрин утвердительно кивнула.

Знакомство прервал воодушевленный визг освобожденных кухонных пленниц — одна из них держала отрубленную бандитскую кисть — мизинец, украшенный тонким серебряным колечком, еще подергивался. Девицы указывали на эти остаточные судороги, всхлипывая и веселясь одновременно.

Нет, Каир все же очень странный город.

Догадливая тетка гаркнула на остальных — те мигом унялись, засуетились. Правильно, личный состав должен превозмочь последствие стресса незамедлительным наведением порядка.

Катрин помогла слабосильным служанкам вынести грузные тела: бандитов свалили у конюшни, старика с причитаниями потащили куда-то, надо думать обмывать-отпевать. Старшая тетка знаками предложила Катрин и самой умыться — гостья в этом явно нуждалась. Чистота это, конечно, благо, но тут бы и покушать…

Оказалось старшая все понимает — жестикулировала она очень доходчиво. Катрин всегда нравились опытные, тактичные и деловые дамы. И, кстати, с очень выразительными, виртуозно накрашенными-насурьмленными, ореховыми глазами. Просто каджарская живопись[5], а не очи. Да, таким искусством макияжа владеть, это вам не по городским кладбищам скакать.

Воды было вдоволь (причем и теплой!), умывшуюся гостью немедленно усадили за достархан (или как он тут называется?) уже накрытый к трапезе. Яств оказалось порядком: десятка два, тут все и попробовать не успеешь, потому Катрин сразу взяла убедительную лепешку, фаршированную чем-то мясным, пряным, неузнаваемым, но изумительно тающим на языке. К этому делу хорошо пошла зелень и редиска — сладкая, хрустящая, тщательно откалиброванная, словно ее не выращивали, а на агростанке клонировали. «Главная по дворцу» куда-то исчезла, подавали младшие по званию — без никабов улыбчивые и симпатичные на мордахи, только слишком уж круглолицые и одинаковые. Видимо, сбежавший хозяин подбирал прислугу на свой вкус. Объяснялись знаками, что не особо отягощало — и так все понятно, да и занят рот у гостьи.

Вернулась старшая — она подталкивала невысокого роста девицу — несмотря на тщательную укутанность, угадывалась, что незнакомка юна, на редкость стройна и в движениях удивительно пластична. Танцевать, что ли будет? Хорошие здесь завтраки подают, прямо хоть на длительный постой напрашивайся.

Танцевать девчонка не стала, от очередного толчка опустилась на колени и сказала:

— Госпожа Хаят спрашивать уважаемый гостья — все ли вкус иметь? Подать что еще желать?

О, толмачка! Французский далеко не идеальный, но приемлемый.

— Передай прекрасной госпоже Хаят, что ваше гостеприимство приводит меня в небывалое восхищение и лишает дара речи. Клянусь Аллахом, столь замечательной утренней трапезы мне не доводилось вкушать две сотни лет, а в присутствии прекрасной госпожи он впятеро вкуснее того, что я храню в памяти.

Катрин напряженно пыталась вспомнить еще что-нибудь витиеватое и приличествующее случаю, но сказки «1001-й ночи» она читала давненько, с ходу ничего уместного в голову не лезло, а красиво приврать с пустого места было сложно.

Девчонка перевела хозяйке, та улыбалась и одобрительно кивала. В чисто дамском обществе никаб госпожа Хаят тоже сняла. М-да, вот она, забытая сказка, тут не только очи, тут все остальное идеально и безупречно. Уже за порядком за тридцать, но возраст ничуть не портит, такое с мгновенно расцветающими и быстро увядающими восточными женщинами бывает редко, но если уж случается… Секс-бомба полыхающего гранатового сока, а не госпожа Хаят.