Шах и мат

– Последние несколько лет он второй в мире. Засранцем был с рождения, надо полагать. Тот, что старше, который спрашивал, знает ли Сойер, что ты здесь, Кормензана, он седьмой. Высокий серб – Дордевич, он примерно тридцатый. У остальных ума не больше, чем у куска бетона с выпученными глазами. Маленькие говнюки, которые способны только лизать Коху задницу, – он закатывает глаза и вслепую тянется за нашпигованным беконом грибом. Ух ты, оказывается, Оз Нотомб склонен заедать стресс. – Я не собирался тебя представлять. С ними вообще лучше не разговаривать. Им самое место в секретной колонии на Марсе, если хочешь знать мое мнение. Жаль, что никто никогда его не спрашивает. – Он какое-то время жует свой гриб, а затем неожиданно выдает: – Извини за все это.

Интересно, это первое извинение в его жизни? По крайней мере, очень похоже.

– Это не твоя вина. Но то, что произошло… Думаю, я ненавижу их.

– Я достану тебе значок нашего клуба, – Оз изучает мою реакцию. – Ты же не собираешься плакать?

– Нет.

– А изливать глазную воду?

– Нет. Я в порядке. Просто… – Я прислоняюсь к стене. – Они так ведут себя со всеми женщинами?

Оз фыркает:

– Посмотри вокруг. Много ты их здесь видишь? – Мне не нужно оглядываться. Вместо этого я тянусь за кусочком бри, расплавленным на корочке хлеба. – Большинство шахматисток предпочитают участвовать исключительно в женских турнирах, а на такие даже не приезжают. Думаю, ты гадаешь почему.

– Загадка века. – Я кладу свой сыр обратно на салфетку: у меня совсем нет аппетита. – Что они имели в виду, когда говорили, что я еще жива?

Оз вздыхает:

– Кох и его банда в восторге, что ты уделала Сойера, они ненавидят его. Но им также не нравится, что ты победила его в один присест, потому что Кох воображает себя единственным соперником Сойера.

– А это так?

– Он с ним не сравнится. Никто не может сравниться с Сойером, если уж на то пошло. Почти десять лет ему нет равных. Я хочу сказать, – Оз закидывает в рот половинку фаршированного яйца, – что Кох – прекрасный игрок, но нестабильный. Временами он настоящий гений. Он заманивал Сойера в ничьи и однажды даже почти победил. Но в целом сравнивать их бесполезно.

Должно быть, печально проигрывать партию за партией.

– Кох в курсе?

– Уверен, еще как, но ты видела, с какой компанией он водится. Они утверждают, что Сойер – это какой-то суперзлодейский злодей, который своими победами сделал шахматы слишком предсказуемыми. Как будто не благодаря ему столько молодых людей заинтересовались игрой в последние несколько лет. Послушать их, так Сойер – это Танос, а Кох – Тони Старк. – Он снова закатывает глаза. – Очевидно же, что они оба Таносы.

Оз Нотомб, оказывается, фанат «Марвел».

– Мы… снова в средней школе?

Оз пожимает плечами:

– Практически. Кох просто капризный ребенок, вечно недовольный тем, что всегда оказывается мертвым в игре «Переспать, жениться и убить». Сойеру достается все внимание, он хорошо зарабатывает, попадает в список самых влиятельных людей «Таймс», спит с Бодлер и прочее…

– Бодлер?

– Ага. Это такая экспериментальная рок-группа…

– Я знаю, кто такие сестры Бодлер. – Сабрина сходит по ним с ума. Мне тоже нравится их музыка. – Сойер правда спит с ними?

– Да. И Кох тоже не отказался бы. Мечтатель.

Кажется, у меня сейчас голова взорвется.

– Он что… С кем именно из Бодлер Сойер?..

– Не знаю, Мэллори. Я не смотрю телик.

– Точно, – я смущенно гляжу в сторону. Придется погуглить. Буквально умираю от желания прямо сейчас достать телефон. – Получается, в первой десятке полно придурков.

– По большей части придурки там Кох и Кормензана. Ну, еще Сойер, но у него получше с пиарщиками. Я бы не стал обмениваться с ним браслетиками дружбы, но всегда выберу мудака типа Сойера, даже если от него сжимается сфинктер, чем скользкого мудака, похожего на ползающего в грязи после ливня слизняка, как Кох.

«По-моему, оба ужасны», – думаю я, пока какой-то мужчина неподалеку хватает со стола бенье с заварным кремом и быстро ретируется, видимо не впечатленный диалогом про сфинктер.

– Все же, – заключает Оз, – любому другому из десятки не так хочется врезать.

Слабо улыбаюсь:

– Не так хочется врезать? Это твое определение слова «хороший»?

Он выгибает бровь:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, ты не самый приятный парень, которого я когда-либо встречала.

– Я – само чертово очарование, Гринлиф. И кстати, мы с тобой одинаково горячие.

Остаюсь еще минут на тридцать. Оз прав: не все в шахматном мире мудаки. Он представляет меня некоторым людям, которые не оскорбляют меня, не домогаются и не ведут себя так, будто у них комплекс превосходства уровня мессианцев[25]. Но его друзья немного старше, и я выпадаю из разговора, когда речь заходит о женах и высшем образовании. Замечаю, что Кох и его компания время от времени поглядывают в мою сторону, и не могу до конца расслабиться. Желаю всем спокойной ночи и направляюсь обратно в номер, готовая провести остаток вечера за самоуничижением.

Внезапно в лифте вижу кое-что, что привлекает мое внимание. Пять слов мелким шрифтом напротив пятого этажа:

«Крытый бассейн и тренажерный зал».