Шах и мат

Но ее любовь ко мне непостоянна. «Ты лучшая!» – говорит она мне в среду после того, как я отвожу ее к Маккензи. Но в четверг, обнаружив ее в слезах посреди гостиной из-за какого-то поста Маккензи в соцсетях, я слышу: «Почему ты всегда лезешь в мою жизнь? Почему никогда не можешь заняться своими делами?»

– Если мое тело найдут в канаве, – говорю я маме, – скажи полиции, что она ни при чем. Скорее всего, вина будет на ней, но я не хочу, чтобы она всю жизнь провела в тюрьме.

– Она злится не только на тебя, но и на весь мир.

– Скажи, я была такой же в четырнадцать? – Это глупый вопрос. Мне все еще восемнадцать, но я чувствую себя такой же древней, как леди из «Титаника». Кроме случаев, когда сравниваю себя с Истон: в отличие от нее я как будто застряла в вечном пубертате.

– Однажды я попросила тебя перестать оставлять банку с арахисовым маслом открытой, и ты назвала меня диктаторшей.

Я издаю стон:

– Неужели и Дарси будет такой же?

– Ага, – мама хлопает меня по плечу. – Просто вместо арахисового масла у нее будет «Нутелла».

В целом, несмотря на все опасения, я вернулась из поездки и с удивлением обнаружила, что жизни членов моей семьи ничто не угрожало и без меня они… в порядке. Из-за чего я испытываю странную смесь шока и облегчения.

Оз и Дефне отправились на Турнир Пастернака, а значит, я осталась практически без присмотра. Мне бы использовать высвободившееся время, чтобы нагнать остальных участников марафона по Гарсии Маркесу, на который я подписалась на «Гудридс», выучить все столицы мира или покрасить волосы в блевотно-зеленый. Да что угодно. Вместо этого я разбираю партии Нолана.

Ярость, которую я испытывала в нашу последнюю ночь в Торонто, превратилась в холодное негодование. Нолан много чего сказал обо мне, и некоторые вещи совершенно случайно оказались правдой. В конце концов, даже сломанные часы показывают правильное время дважды в день. Но все же у него не было права. Игра в вопросы была тупой. Надеюсь, никогда не увижу его снова. Скорее всего, это не так.

Но я хочу по косточкам разобрать те шедевры, которые, к моей досаде, представляют собой его партии. У меня так и чешутся руки внести данные в шахматную программу. Я упиваюсь его невероятным талантом к уничтожению оппонентов: он лишает их возможности активной игры и затем нападает, будто голодный тигр. Со временем я все больше одержима мыслями о Нолане, так что, возможно, именно поэтому все еще думаю о нем, когда в воскресенье вечером начинаю переписываться в «Тиндере» с парнем по имени Алекс.

АЛЕКС. Привет!

МЭЛ. крутая собака на фотке в профиле – это питбуль?

Уже через мгновение приходит ответ, но я настолько в своих мыслях, что несколько минут лежу на диване и анализирую вариацию берлинской защиты Сойера, чтобы убедиться, что это точно она.

АЛЕКС. Как у тебя дела в последнее время?

Как у меня дела в последнее время? Немного странный вопрос. Я возвращаюсь к его профилю и изучаю парня на фото, который теперь кажется немного знакомым. Он милый. Темные волосы. Темные глаза. Хотя не такие темные. Не такие, как у…

МЭЛ. мы знакомы?

АЛЕКС. Шутишь?

Не-а. Не шучу. К счастью, он пишет до того, как я в этом признаюсь.

АЛЕКС. Мы вместе ходили в школу. Я учился на класс старше. И приглашал тебя на выпускной.

О. Тот самый Алекс – правда, теперь у него растительность на лице. Помню, помню. Он был такой… обычный. Возможно, именно поэтому я о нем с тех пор и не вспоминала.

МЭЛ. прости, не узнала тебя на фото. как у тебя дела?

АЛЕКС. Хорошо! Учусь в Ратгерсе. А ты?

МЭЛ. я не учусь

АЛЕКС. Решила год отдохнуть? Тебе идет, если судить по твоей фотке в профиле. Ты всегда была горячей, но теперь…

Следующее сообщение представляет собой три эмоджи-огонька. В принципе, для этого я и зашла на «Тиндер», но мне становится скучно.

Я размышляю о том, что бы на месте Алекса сказал Нолан. Как бы вел себя в Сети. Как бы пытался подкатить к кому-нибудь. Вряд ли у него бы что-то получилось. Разве он не девственник? В постели от него мало толку.

Но вместе с тем сложно представить его неудачником. Не с этими темными внимательными глазами, не с тем, как он аккуратно обхватывает шахматную фигуру своей большой ладонью, не с его прекрасными, гениальными игровыми стратегиями. На Олимпиаде, когда совершал ошибку или жалел о каком-то ходе, он бормотал что-то себе под нос. У меня мурашки бегали по телу. По идее, в этом не должно быть ничего сексуального, но я…

Телефон вновь тренькает. Испуганно смотрю на экран. Забыла, что он вообще у меня в руках.

АЛЕКС. Хочешь встретиться?