Шах и мат. Игра вслепую

– В ту ночь Гоххако пробудился, отправляя на покой старшего брата, – Трикс посмотрел на меня, в его темных, как ночь, карих глазах плясали отблески огня, – Бодрый Гоххако опять погнался за ветром. Он всегда мечтал ухватить его, но ветер не любит младшего бога. Тогда никто не любил Гоххако. Воды страдают от их гонки, небеса часто плачут. Они все волнуются о своем друге. Ветер должен быть свободен, иначе он утратит себя. Но Гоххако нет дела до страхов других. Он любит веселье и думает только о себе.

Алтировец прервался в полной тишине заведения, взял кружку Элании, наполненную вином и осушил ее. Снова прозвучал звон, когда он поставил пустой сосуд перед тихой, вдумчивой принцессой.

– В ту ночь, добрый моряк спешил домой, – тихо продолжил красноволосый, – Гоххако не было дела до желаний смертных. Море бурлило, тянуло свои воды выше, стараясь остановить погоню, задержать Гоххако и ускорить ветер. Небеса хмурились и плакали… они шумели по-своему, как умеют. Они будили Йоурна, взывали к нему, чтобы тот закончил бесчинства младшего брата. Небеса сверкали, но Йоурн спал.

Я почувствовала руку Риаса под своей рубашкой, вздрогнула, но он попросил не отвлекаться и слушать дальше, пока сам гладил мою спину.

– Корабль с моряком разбился, – вновь завладел моим вниманием Трикс, – Он опоздал к семье. Он не привез домой ни одной медной монеты. Море не отдает то, что утрачено. Оно забирает даже наши души. В тот день, когда моряк добрался домой, Йоурн проснулся. Ему не нужно много времени для сна, ведь он спокоен и бережет свои силы. Поникший моряк ждал, что на пороге дома его встретит жена. Она всегда его встречала… Но не в этот раз. Темные боги в пьяном веселье наслали на спор болезни на смертных. Они не пощадили семью доброго моряка. Его юная дочь еще была жива, – алтировец пробежался взглядом по столу, капитан придвинул свою кружку к себе ближе. Трикс тяжело вздохнул, глядя на жадного капитана и продолжил: – Дочь страдала в беспамятстве, повторяя имя своего возлюбленного. Заботливый отец отчаялся, желая спасти ее. Он обошел всех целителей, кого в то время звали знахарями. Никто не смог ему помочь. Но ведьмы… Тогда было их время. Темное, беспокойное… Говорят, они повелевали смертью, различали богов и смертных, когда те, снисходили к нам под личинами.

Громкий храп Сивира прервал рассказ алтировца. Светловолосая девушка подкралась со спины к Триксу, она преподнесла рассказчику кувшин, вызывая у парня довольную улыбку. Он отпил, поставил кувшин на стол. Девушка обняла красноволосого со спины и затихла, не мешая больше его рассказу.

– Потерявший надежду моряк пришел к ведьме за помощью. Она согласилась помочь, но старуха потребовала высокую плату. Бедный моряк не мог заплатить, но он молил ее, и тогда цена возросла, – алтировец засунул руку в карман, вытащил оттуда медную монетку и ловко прокрутил ее меж пальцев. Сжал монетку в кулаке, а когда раскрыл – ладонь была пуста, – Она захотела всего одну монету. Серебряную монету, добытую на дне вод Корабельной могилы. Старая ведьма поклялась, что эта монета не только вернет здоровье его дочери, но и сделает ее богатой и счастливой. Ему нужно было успеть вернуться домой до двенадцатого пробуждения Гоххако. Моряк винил себя, что в трудный час опоздал домой. Он согласился и принял клятву. Он бросил дочь одну в болезненном доме, чтобы спасти ее. Тяжелый путь ожидал моряка и тех, кто согласился ему помочь. Мужественные и храбрые не бросили в беде своего товарища. Несколько раз пробуждался за время сложного пути Гоххако, многих друзей моряка забрало море в свои глубины. Каждая утраченная душа забирала уверенность моряка. С каждой новой смертью и невзгодой он терял доброту и веру в успех. В его сердце поселялась пустота, которую спешили заполнить те чувства, которые лишены любви... которых никто не ждет. Они сами спешат занять опустошенных. Гнев, ненависть, нетерпеливость. Моряк не владел былой добротой, когда возненавидел себя также, как и Гоххако. Но моряк не отступился от своей цели. Все ради спасения любимой дочери…

Тишину в таверне можно было ощутить в воздухе. Она не позволяла глубоко вдохнуть. Зловещие тени в углах, стали привлекать больше внимания. Просто каждый в таверне понял, что сама тьма наблюдает за нами. Ее манит пустота в каждом из нас. А сколько тьмы мы уже успели впустить в себя?