Шахматист

— Я его под столом нашёл. Прости, что не сказал. такое бывает, у тебя тут всё разбросано, — адвокат улыбнулся.

— Верно, — с подозрением ответил Сергеич.

— Мне кажется, он выбрал что-то символичное. Я пару раз участвовал в обвинении серийных убийц. Я не был там адвокатом. Нет, что вы, мне бы не доверили! Но я наблюдал за работой моих коллег. Обычно такие, как он, любят символизм, — выдвинул свою теорию Александр.

— Да, я тоже об этом думал. Но партий с интересными названиями довольно большое количество, — пояснил Сергеич, всматриваясь в его лицо.

— Тоже верно, — подытожил я.

Я не мог остановить взгляд, пытаясь слушать их разговор и успокоиться. Мне до сих пор было как-то неловко.

— Ладно, мне нужно сходить в морг забрать отчёты, там же расписаться. Теперь всё заново: документы, бумаги, пу-пу-пу… Вы тут обсуждайте, как что-то поймёте, позовите меня, ладно? — решил уйти от некомфортной ситуации я.

— Конечно, — понял меня Сергеич.

Я развернулся и ушёл в морг. Только остановившись у двери я почувствовал, что стал немного спокойней. Хотя до сих пор казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Я ощущал волнение и какую-то ненависть к себе. Словно я ошибся и поступил неверно, хотя мне просто хотелось узнать у Леры, что всё это значило. Собравшись с духом, я зашёл в морг. Девушка сидела за столом как обычно. Она подняла глаза и, увидев меня, вскочила со стула.

— Привет, — произнесла она, слегка заикаясь.

— Привет. Я бы хотел поговорить по поводу…

— Миш, я не хочу. Слушай, я знаю, это прозвучит не очень. Это была ошибка. Просто жалость, которая вылилась в неправильную форму. Я поцеловала из жалости. Не знаю, о чём я думала, — перебила меня Лера.

Я стоял и не знал, что ей ответить. Я — ошибка? Она пожалела меня? Да! Лера явно умела резать по сердцу словами!

— Давай забудем? Мы с Сашей помирились, и я люблю его. Он мне очень дорог. Такое бывает. Верно? — переминая ладони, говорила она.

Она не смотрела мне в глаза. Ни секунды! Внутри меня назревал гнев. И вот наконец-то он вылился.

— Бывает? Бывает?! Ты что, издеваешься?! Я — твоя ошибка?!Я жалок? Ты это хочешь сказать? — завопил я.

— Нет, нет, я не это имела в виду. Мне было плохо и… — попыталась вставить хоть слово девушка.

— Тебе было плохо? Тебе было плохо?! Да что ты вообще знаешь о том, как бывает плохо!! А мне плохо не было? Мне не было?! — задыхался в крике и истерике я.

В морг вошли Макс и Сергеич, а за ними и наш начальник. Он смотрел обеспокоенно и видел мою злобу.

— Сначала я чуть не потерял друга, который мне как брат! Самое дорогое в моей жизни! Я мог остаться один! Вновь один! Потом ты разбила мне сердце, сказав, что встречаешься с Ветвицким. Про то, что я чуть не умер, я вообще молчу! Я упустил убийцу и не могу справиться с чувством вины, а ты… Ты каждый раз, каждый сраный раз, когда я пытался отвлечься, ты как будто специально оказывалась рядом! Как будто специально целовала его, обнимала, чтобы мне было плохо! — орал я во всю глотку.

— Я понимаю, — растерянно говорила девушка со слезами на глазах.

— Ни черта ты не понимаешь! Ты говоришь, что ты не знала. О чём ты на хер думала?! — выдавливая слова, кричал я. — Никто в этом сраном мире не знал, о чём ты думала!! За день до этого ты целовалась с Ветвицким и мерзко оголяла свою ногу в машине. Думаешь, мне было приятно? А потом пришла ко мне в больницу и смотрела на меня глазами, полными любви, — высмеивающим тоном продолжал я. — Да о какой любви идёт речь? Ты поцеловала меня, хотя прекрасно знала, что я сломлен, что мне плохо. Я ненавидел себя за то, что упустил убийцу. За то, что теперь не смогу вернуться на работу! За то, что я стану бесполезен, за то, что я подвёл всех! Ты слышала врача, который сказал, что волнение скажется на моём здоровье, но тем не менее ты… Как ты там, кстати, сказала? Девушка всегда знает, когда мужчина влюблён? Если ты знала, зачем разбивала мне сердце? Зачем ты предала Ветвицкого?! Ради чего? Что ты знаешь о боли? Ни черта, — я кинул в её сторону папку с документами.

— Я… я запуталась, — плакала Лера.

— Хватит лгать. Ты запуталась только в своей лжи. В своих тупорылых действиях. Раньше я считал тебя божественной, невероятной, удивительной. А сейчас? Сейчас я считаю, что ты настолько жалкое, трусливое ничтожество, что мне даже смотреть на тебя мерзко. Я ненавижу тебя, — с презрением подытожил я.

— Миша, не надо так говорить, я… — захлебываясь в слезах, просила девушка.

— Не надо. А тебе можно говорить, что я жалкий? Что я — твоя ошибка? Какая же ты мерзкая. Я спрашивал себя на протяжении всех трёх недель «Что же будет потом, когда я вернусь?» Мы разные. Слишком разные. Не подходи ко мне. Отчёты будешь передавать через Сашу. Можешь забыть моё имя и номер, — закончил я.

Она не смогла ничего сказать в ответ. Лишь плакала. Словно это что-то меняет. Я злился. Но в душе всё было расколото ещё сильнее.