Шале

Мама плакала. Я не захотела доедать ужин — хлопья с молоком, как обычно, когда мама была слишком усталая, чтобы готовить. Я сбросила тарелку на пол. Думала, мама будет на меня кричать, потому что я намусорила, но она не стала. Просто села на шаткий кухонный табурет и заплакала — не тихонько, а во всю силу. Рыдала так, что едва не задыхалась.

— Мама? — сказала я, трогая ее за руку, но она отдернула руку и стала яростно вытирать слезы с лица.

— Мама, не плачь…

Но она продолжала, не говоря ни слова, и скоро я начала плакать тоже.

Внезапно мама вскочила с табурета и забилась в угол кухни, зажав уши руками.

— Нет, нет, нет! — закричала она, а потом повалилась на пол, все еще рыдая, но уже немного тише.

Я слезла со своего стула, хоть мне и не разрешалось вставать, пока я не доем. Мне показалось, в этот раз мама не будет злиться. А может, наоборот, разозлится еще сильнее. Я не знала.

Я придвинула стул к раковине, вскарабкалась на него и взяла с раковины тряпку. Она была скользкая и неприятно пахла. Я спустилась и начала вытирать хлопья с пола, как делала мама, когда я опрокидывала свою еду. Но это не помогло — лужа только стала еще больше. Я надеялась, что мама не будет на меня кричать.

— Мама, я все убрала, — сказала я, еще раз потерев лужу тряпкой и держа ее в руках. — Смотри!

Я поглядела на грязное месиво на полу. Ничего не изменилось, но я сказала:

— Ничего нет.

Мама закрывала руками лицо и продолжала громко плакать. Я не знала, как поступить.

— Мама, я пойду ложиться. А ты отдохни. Я уже большая девочка, — сказала я. Думала, это ее порадует. Мама всегда была такой усталой…

Я зашла в нашу общую спальню, разделась и натянула ночную рубашку. Та была мне мала, да еще и с дырками, но мне нравилось, что на ней узор из мыльных пузырей. Рубашка была моей любимой одеждой, и иногда я ходила в ней даже днем. Мама обычно этого не замечала.

Я забралась в свою маленькую кроватку с Мишкой и открыла книгу. Я не умела читать, но книг у меня было немного, так что я знала их все наизусть. Я угадывала сказки по картинкам — эта была про великана, — так что я стала читать Мишке. Мама не всегда читала мне на ночь — только в свои хорошие дни. А они случались редко.