Шалопаи

– Ну не знаю, – у Вальдемара завьюжило в голове. – Если только вовсе…

Он приподнял протокол допроса очевидца аварии, сделал жест, будто разрывает.

– Укатил в свою Могилёвщину и – как не было. Но все равно – дальнобойщики-то свою вину сами признают, – он искательно глянул на начальника.

– Это потому что допросил наспех, без грамотного переводчика. Передопроси тщательно. Под нужным углом. Для этого и существует следственное искусство.

Окатову надоели сложные намёки.

– В общем, Гутенко. Даже мне со стороны видно, что виновник аварии – Кучумов. И прокурору области это видно… Недаром дело под личный надзор берёт.

– Точно?

– И не только ему, – Окатов поднял палец к потолку, увесисто потряс. – А если в уголовном деле этого не видно, значит, плохой из тебя следователь. А значит, надо заменить…

– Не надо, – остановил шефа Вальдемар. – Считайте, уже разобрался.

Он поколебался:

– Так насчёт начальника ОБХСС точно?

– Как только закончишь дело, должность твоя.

– Тогда ладушки, – согласился Вальдемар. – Тогда что ж? Мертвяку ему едино в гроб ложиться: с виной – без вины. А живым жить.

– Соображаешь, – одобрил Окатов.

В ожидании Аньери

Башлыков, Баулин и Лапин расположились в переговорном зале обкома комсомола. Ждали приземления самолёта Аньери.

В ожидании звонка Башлыков в очередной раз разъяснял предстоящую схему переговоров. Концерн Аньери – крупнейший в Европе производитель текстильных красителей для индиго. Чтобы сохранить лидерство, ему необходимо развиваться, выстраивать новые мощности. Собирается, в частности, наладить выпуск гранулята. Но в Италии у него неприятности с экологами. Отслеживают каждый шаг. Посему новый завод на чужой, советской земле для Аньери решение всех проблем. А уж на территории «Химволокно» места с избытком. Достаточно корд перепрофилировать. Хошь красители выпускай, хошь гранулят налаживай. Так что не только согласится на предложение – ухватится.

– Положим, он ухватится, – прикинул Лапин. – Но кто сказал, что согласится «Химволокно»? У них своя жизнь, свой график.

Баулин согласно закивал.

Брови у Башлыкова раздражённо задвигались. От него требовали гарантий.

– Ещё как согласятся, – заверил Семён. – Это ж для всех прорыв! Что для «Химволокно», что для министерства. Да хоть и для правительства. Крупнейший международный контракт, какого со времён Тольятти не было.

– Комков не согласится, – Робик скептически поиграл губами. – Они ж с Земским всё на реконструкцию поставили. А здесь, по сути, разворот на триста шестьдесят.

– Комков как раз согласится, – возразил Башлыков. – Из депрессии не выходит. И вообще, похоже, сдал, – он сделал многозначительную паузу. – Теперь главная ставка – на Горошко. Как раз сейчас в Министерстве идёт утверждение первым замом. Да я с ним предварительно проговорил. В целом за. Очень заинтересовался выпуском гранулята. И потом не забывайте, перед вами тоже не хвост собачий, а новый замдиректора по капстроительству. Приказ уж на столе у Горошко. Так что!.. – Семён приосанился, снисходительными кивками принимая поздравления. – Мы накануне новой жизни, мужики!

Хрипло затренькал телефон.

– Да! – спешно ответил Робик. Протянул трубку Семёну:

– Шереметьево. Переводчик твоего корешка Аньери.

– Сделано всё, что возможно, – отрапортовал Семён. – Пока на свободе.

На том конце провода возникла пауза:

– Что значит «пока»?

Семён глянул на подсевших поближе Лапу и Баулина.

– Ситуация очень неоднозначная, – будто через силу выдавил он. – Среди погибших в аварии руководители объединения «Химволокно». В городе сильные волнения. Требования расправы с виновным. Вплоть до самосуда. Удерживать ситуацию очень непросто. Может по-разному развернуться. Руководство области и комбината уже знают о приезде господина Аньери и готовы к переговорам. Крупный контракт между нашим объединением и концерном господина Аньери помог бы несколько сгладить возмущение. У нас имеются конкретные предложения.

Семён оторвал трубку от уха, давая возможность приятелям услышать возбуждённое бурление на том конце.

– Господин Аньери считает, что это шантаж, – заговорил переводчик. – Вы требуете контракт против свободы сына. Это не по-партнёрски. Хорошо, пусть. Но тогда господин Аньери желает иметь гарантии… Значит ли это, что после подписания контракта сын его будет признан невиновным, и он сможет увезти его с собой в Италию?

Семён тонко улыбнулся; загородив трубку, шепнул своим: – Ага! Как же. Щас что угодно подпишет, а после поди заставь выполнить.

– Всё не так просто, как представляется господину Аньери, – продолжил он разговор. – В результате аварии три трупа! А это десять лет тюрьмы. С трудом уговорили прокуратуру ограничиться подпиской о невыезде. Многое зависит от последующих экспертиз. Но до конца следствия всякие передвижения Аньери-младшему будут ограничены. Крупный контракт стал бы жестом доброй воли и позволит руководству комбината активно воздействовать на ход следствия: через обком и министерство.

Семён вновь отодвинул трубку. Среди яростного бурления отчётливо донеслось: – Шантаж! Заложник!