Шалопаи

После этого «опущенному авторитету» пришлось убраться из общежития. История получила огласку в университете. Кучуму «за поведение, недостойное советского коммуниста» влепили партийный выговор, исключили из аспирантуры. Возвращаться «неостепенённым» в Казань побоялся. Устроился водителем легковушки на комбинат.

Так что, признаться, от нежданного возвращения Кучумова с того света эйфории Данька Клыш точно не испытал. Выжил и – пусть поставит что у них положено своему Аллаху.

Через пару дней в кабинет Клыша заглянул автоэксперт Любчанский – личность среди следователей знаменитая. В городе было два специалиста с правом производства автотехнических экспертиз: Любчанский и Преображенский. Со всеми экспертизами по автодорожным происшествиям следователи шли либо к тому, либо к другому. Начальник техконтроля в автобусном парке дородный и добродушный Владимир Владимирович Преображенский слыл за человека свойского, «договорного». Разговор со следователем начинал с вопроса: «Что хочешь получить на выходе?» Не таков был Яков Самуилович Любчанский. Полненький, одышливый, с крупным, свисающим к губе носом, в неизменном замшевом беретике. Этот заказ на экспертизу на уровне «Мы бы хотели»… отметал с порога. «Ничего не могу пообещать, батенька. Ознакомлюсь, обсчитаю. А «хотелки» – это к Володьке». Выпускник московского автодорожного института Любчанский к коллеге – выходцу из шоферов – относился с нескрываемым сарказмом. Доставалось от него и следователям, в которых, за редким исключением, видел некомпетентных верхоглядов. И всё-таки дела посерьёзней следователи предпочитали нести колючему Любчанскому. В суде его экспертизы проходили, как правило, без сучка и задоринки. Если же адвокаты пробовали оспорить экспертное заключение, Яков Самуилович, брызжа слюной, с яростью набрасывался на всякого, посмевшего усомниться в его квалификации. И после долго, рассерженно, отфыркивался.

– Даниил, – поздоровался Любчанский. – Вашего коллеги на месте нет, а я в суд опаздываю. Не сочтите за труд, передайте Гутенко заключение по Эммаусской аварии.

Он выложил из объёмистого, крокодиловой кожи портфеля, аккуратную папочку, положил на край стола.

– Только, пожалуйста, сегодня же. Дело под особым контролем. Сам прокурор области звонил, просил с экспертизой не затягивать.

Данька печатал обвинительное заключение.

– А с чего прокуратуре беспокоиться? – удивился он. – Дело очевидное. Ведь судебные перспективы сомнений не вызывают? – не отрываясь от машинки, больше для поддержания разговора произнёс он.

– Суд?! Если только у высшего судии в загробном мире, – Любчанский застегнул портфель.

– Н-не понял? – Данька потянул папочку к себе.

– Что ж тут непонятного? Всё очевидно. Дело до суда не дойдёт. Подлежит прекращению в связи со смертью виновного – Кучумова. Он ведь при смерти? – Любчанский повёл пухлыми плечиками, пришлёпнул на лысинку беретку. Протянул ручку на прощание. Данька руку придержал, усадил гостя на стул.

– Пожалуйста, Яков Самуилович, одну минуту, – попросил он. Вчитался в заключение эксперта. Вывод был недвусмыслен: виновник аварии водитель «Волги» Кучумов. Ошеломлённый, откинулся.

– Как это?.. Но это ж ерунда. Всё не так. Я сам был на месте. Почему Кучумов? Какая-то… непонятка. Откуда вы всё это взяли? – Клыш подозрительно глянул на эксперта.

Любчанский засопел:

– Эксперт, молодой человек, к Вашему сведению, сам ничего не берёт. А делает расчёты на основании параметров, заданных следствием. Что задали, то и получили.

Данька достал постановление о назначении экспертизы, впился глазами в схему. Следы торможения и юза на схеме оказались передвинуты. Оба дальнорейсовика, на которых в постановлении ссылался следователь, единодушно показывали, что «Волгу» внезапно вынесло на их полосу движения.

– А как же?.. Там ещё очевидец был! – бессмысленно произнёс Клыш.

– Чего не знаю, – ядовито ответил Любчанский. Обеспокоенно сам ещё раз глянул на схему. – Сами поглядите все расчёты… И ни на какого очевидца ссылки нет. Можете перепроверить.

Всё-таки изумление человека, побывавшего на месте аварии, Любчанского обеспокоило. Он заходил своими мелкими шажками, забормотал:

– Вот как!.. М-да, не хотелось бы оказаться втянутым…

Уже убегая, задержался:

– Если обнаружатся иные вводные данные, сразу ко мне. Сам пересчитаю и сам оспорю… Удивлён-с!

Через час появился Гутенко:

– Помдеж передал записку от Любчанского, что заключение оставил тебе.

Клыш, продолжая печатать, подтверждающе кивнул на угол стола с лежащей папочкой, подбородком показал на свободный стул.

Вальдемар, обеспокоенный, присел, подождал.

– Ну и?.. – напомнил он о себе. – А то мне ещё за справками о судимости в ГИЦ бежать.

Клыш отодвинул «Эрику».

– Как ты ухитрился овиноватить Кучумова? – спросил он.

Гутенко заёрзал.

– Как было, так и написал. И итальяшка с финном в одну дуду, и потом следы…

– Следы я видел до тебя, – напомнил Клыш. – Юз фуры – на встречной полосе, торможение «Волги» и занос – на своей. Или за полчаса, что ты добирался, новые следы появились?

Вальдемар запунцовел: