Шампанское по воскресеньям

Сегодняшнее соглашение с шефом запрещало мне выходить за рамки обычной беседы и тем более самостоятельно предпринимать какие-либо действия, но обстоятельства складывались так, что я уже не в силах был следовать этому договору, да и не хотел, если честно. В этот момент я был, наверное, подобен тем гончим, о которых только что упомянул Василий, которых уже нельзя остановить. В общем, я намеревался выжать из Василия всё что можно. Я только не знал, как буду это делать. И ещё я не знал, как после оправдаюсь перед Юрием Львовичем. Но главное, что я совершенно не представлял себе, – чем закончится наш с Василием разговор.

Василий задерживался, а я гадал, откуда у него в кармане махровые нити. «Когда нёс труп на руках, – воображал я себе картину случившегося, – пояс выбился из петли, повис длинным концом… Не заметил, наступил на него. Пояс выскочил… Когда положил труп на пол, вдеть пояс в петли было уже невозможно… Нет, очень хлопотно, не было времени… Или забыл о нём. Вспомнил в последний момент. Подобрал его вместе с нитками, которые вырвались, когда наступил… Или нитки появились, потому что халат раздербанил, когда возился с трупом на полу?..»

– Ты ещё здесь? – с порога спросил Василий, прервав мои размышления. – Мне кажется, я тебе ясно сказал, что разговор окончен.

Он прошёл к печке, открыл заслонку, заглянул внутрь и снова её закрыл. Посмотрел в мою сторону.

– Чего ждёшь?

Похоже, что пока мы с ним не видели друг друга, он успел принять решение на мой счёт, как, впрочем, и я на его.

– Василий, я сейчас продолжу нашу беседу, а ты сам решишь, стоит она твоих ушей или нет, – заинтриговал я его хотя бы уже тем, что перешёл на «ты», выровняв наш с ним межличностный статус: время вежливости исчерпало себя.

Он сел на стул и вперился в меня крайне недобрым взглядом. Я немедленно воспользовался его бессловесным приглашением к разговору.

– Нам известно, что в ночь убийства госпожи Ревун ты ходил к своей любовнице в Вешняки, а не спал на этой тахте. Что скажешь?

Я решил, что буду нагнетать обстановку постепенно и в конечном итоге перейду к опасным для Василия утверждениям.

– Ничего не скажу, ходил, – не дрогнув, ответил он.

– Хождение в такую даль неплохо характеризует мужчину. Говорит, как минимум, о наличии серьёзных отношений.

Я начал заводить его, но мне и самому надо было завестись. Я уже не мог остановиться.

– Это не твоё собачье дело, – огрызнулся Василий.

Его перестали сдерживать рамки общения с незнакомым человеком, за которые до этого он старался не выходить. Но и меня уже ничто не сдерживало и не ограничивало – передо мной сидел убийца двух человек.

– Полностью с тобой согласен, – продолжал я ерничать. – А зачем соврал, что спал дома? Почему следователю ничего не сказал?

– Сам догадаться не можешь? Мозгом слаб?

Наши отношения с Василием перешли в стадию откровенной неприязни, и это притом, что ему ещё ничего серьёзно не угрожало. Меня это устраивало, я к этому стремился, рассчитывая вывести его из себя.

– Понимаю, разве настоящий мужик подставит свою любовницу, чтобы её мучили допросами, – похвалил я его.

Он молчал, не реагируя на мой трёп. Игра в кошки-мышки закончилась, я вплотную подошёл к опасной черте.

– Но вот какая штука, Василий Фёдорович. Если ты думаешь, что мне было в лом проехаться до Вешняков, то ты сильно ошибаешься, я давеча побывал там.

Я, конечно же, солгал про радость от поездки в деревню.

Василий по-прежнему молчал, с ненавистью глядя на меня. После двух убийств человек способен на всё, так что надо было быть предельно внимательным.

– Что на это скажешь?

– Продолжай, не тяни кота за яйца.

Я знал, что настало время монолога, хотя, имея в виду включённый диктофон, лежащий на шкафу, хотелось, чтобы между нами продолжался оживлённый диалог. Я понимал, что Василию отвечать уже незачем, он будет слушать и, возможно, как-то действовать. Насчёт его действий я заранее позаботился: пока он отсутствовал, я расстегнул кобуру, снял Беретту с предохранителя и дослал патрон в патронник. О том, как будут развиваться события, я мог лишь догадываться.

– Хорошо, продолжу, – откликнулся я на просьбу Василия. – Никакой бабы в Вешняках у тебя никогда не было. Поэтому тебе придётся объяснить следствию, куда ты ходил в ночь убийства Ревун. И вообще, на кой хрен ты целый месяц куда-то мотался по ночам.

– Следствию и расскажу, – сказал он и приподнялся со стула. – Вали отсюда, пока я не переломал тебе ноги кочергой.

– Постой, постой, – заторопился я. – Сядь, дальше будет гораздо интереснее, не пожалеешь, обещаю.

Он сел и сунул правую руку в карман безрукавки. Он был на пределе. Я максимально собрался, пальцы непроизвольно сложились в кулаки. В области солнечного сплетения образовалась неприятная гложущая пустота.

– Якобы «хождения в Вешняки» вокруг посёлка ты устраивал в любые дни кроме дежурных воскресений. Воскресенья вы делили с Григорием. В «свои» дни ты ходил к Светлане Леонидовне обычным образом. Перелезал через разделительную изгородь или пользовался дверью во внешнем заборе. Так?