Шансон для братвы

Денис не дослушал, уронил трубку и согнулся. Ксения вскочила и перехватила телефон, Юра испуганно склонился к Денису.

– Плохо?

– Слишком хорошо. – Ксения прижала трубку к уху. – Кто это?.. Слушаю… Ну вы что, дети?.. Где?.. Сейчас он успокоится, да, поможем… Давай! Через две минуты будут.

Денис отхохотался и подошел к окну.

Во двор влетел серебристый “линкольн” без номеров. Из него вывели Комбижирика. Сверху было видно, что ступает он осторожно, неестественно держа голову. Горыныч вел его под руку, Ортопед суетился вокруг, забегая то справа, то слева. Из машины вылез Глюк, всем своим видом выражая вселенскую скорбь. Денис заволок сопротивляющегося Адольфа в дальнюю комнату, запер и распахнул входную дверь.

На кухне все не поместились.

Комбижирика Ксения усадила на табурет, остальных отправили в гостиную. Верный Горыныч заметался по квартире, причитая.

– Осторожно с дверью, там Адольф, – предупредил Денис обезумевшего Горыныча. – Юр, челюсти не разожмем?

– Не, – Иваныч с сомнением посмотрел на атлетические жевательные мышцы, – он нам пальцы откусит.

– Тогда будем бить, – решил Денис. Комбижирик страдальчески замычал, вращая глазами.

– Не суетитесь, больной! Вас много, а я один! Сестра! Карточку больного сюда!

Комбижирик затих, с мольбой глядя на Дениса.

– У нас что-нибудь из лавсана есть?

– Шарф, – Ксения сходила в прихожую, – белый…

– Давай. Юрик, будешь ассистентом… Да уйди ты отсюда, Горыныч!

– А ему не будет больно? – манерно пропела Ксения.

– Будет – не будет, какая разница. – Комбижирик затрясся. – Больной, да у вас озноб! У нас аспирин есть? Мы ему подкожно сделаем…

Иваныч зафиксировал голову Комбижирика и растянул ему рот. Денис залюбовался картинкой.

– Прям ужасы инквизиции! Улыбка Гуинплена…

С помощью изогнутой шпильки Рыбаков осторожно пропихнул конец шарфа в глотку несчастного.

Тот захрипел.

– Спокойно, не дергайся!

Шарф появился из другого уголка рта. Денис перехватил и вытащил десятисантиметровый кусочек материи. Чуть подергал, и конец шарфа, расправившись, вылез изо рта Комбижирика. Лавсан облегал лампочку, как кокон. Денис собрал вытянутые концы шарфика в узел.

По лбу пациента стекали ручейки пота.

– Как будто орхидею проглотил, – резюмировал Денис. – Можно бить, только чем?

Ксения подала деревянную скалку, Денис несколько раз стукнул по раскрытой ладони, словно капо из концлагеря. Комбижирика положили щекой на стол.

– Для упора, – объяснил Денис, – если просто так стучать, мы тебе полрожи разнесем, пока разобьется. Ты, главное, не пытайся языком вытолкнуть, мы сами вытащим.

Рыбаков примерился, тюкнул скалкой, во рту Комбижирика раздался приглушенный взрыв. Денис уронил скалку и сноровисто вытянул белый обслюнявленный комок.

Иваныч в это время скакал на одной ноге по кухне, держась за другую – торец скалки точнехонько врезал ему по большому пальцу левой ноги.

– Закройте рот, больной! Не беспокоит? Комбижирик осторожно ощупал нёбо языком, не отрываясь от стола.

– Нигде не жмет? – внезапно спросил Иваныч из-за спины Дениса. Гоша подскочил.

– Во, блин! – заорал спасенный браток. В дверях показались его испереживавшиеся друзья. – Рассказать кому, сдохнут от зависти! Ну, вы даете!

Комбижирик затряс Юре руку, тот с непривычки охнул, Денис предусмотрительно сделал шаг назад.

– Ты смотри, Гоша, “Стеклоедом” не стань после этого, – сказала Ксения.

– Не, блин, все нормально! – загомонили в дверях свидетели чудесного исцеления.

Когда братки наконец убыли, пообещав вместо испорченного шарфика купить Ксении в любом магазине все, что угодно, Иваныч высказался:

– Я многое в жизни видел, но такое… Жене расскажу, скажет – опять придумал. Нет, Муся не поверит…

Уже перед сном Ксения поинтересовалась, почему Аркадия называют Глюком.

– Да Клюгенштейн его фамилия, – зевнул Денис и задумался.

Под влиянием черносотенца Ортопеда он стал стихийным юдофобом.

Глава 4 А баксы, кстати, измеряют в штуках.

Денис сидел в гостиной родительской квартиры и беседовал с отцом о том, какой бардак в стране. Предок угощал сына жасминовым чаем с булочками. Разговор перетекал от конкретных событий к пассионарным обобщениям и обратно. Александр Николаевич Рыбаков был большой любитель истории и много лет дружил со Львом Николаевичем Гумилевым. Видимо, именно под влиянием трудов великого ученого доктор химических наук и большой интеллектуал стал заодно и ярым экстремистом.

Всю свою трудовую жизнь Александр Николаевич провел в ВПК, где занимался, по его выражению, “мелким изобретательством крупных гадостей”.

В конце шестидесятых годов молодой ученый Саша Рыбаков что-то там смешал в пробирках и поставил в вытяжной шкаф. Ночью взрывом было уничтожено два корпуса здания института, но юный химик не забыл, что именно он смешивал, и получил Государственную премию и собственную лабораторию. Пентагон взвыл, ибо СССР получил новую взрывчатку, упрощавшую создание ударной сферы ядерного оружия.

США и НАТО, по обыкновению, оказались в заднице.