Шансон для братвы

– Ну, преступления все-таки раскрывают, – Ксения задумчиво облокотилась на стол.

– Если “терпила” сам доказуху соберет – тогда да, и потом докладывают – вот мы какие молодцы. Сами ни черта не умеют, все рыщут, где бы урвать… У меня одноклассница, Светка Сачкова, в суде работает, рассказывала… Дела смотрят: ничего не понятно, все за уши притянуто, ошибки грамматические, допросы вообще нечитаемы, протоколы дебильные, половины документов не хватает. На доследование процентов семьдесят дел отправляют. А потом наши журналисты вместе с ментами возмущаются – ах, суд отпустил на свободу, ах, дело закрыли! А они суду, кроме своих бредней, что-нибудь предоставили? Там же любое сомнение в пользу обвиняемого. Я про заказные процессы сейчас не говорю – А у нас, как на ментов посмотришь – вот тебе и лучшее доказательство невиновности подсудимого, сразу сомнение в их словах возникает – Глазки в кучу, ручонки как у снегоуборочной машины – все к себе гребут, рот откроет – вообще туши свет!

– У тебя карикатура выходит…

– Верно, – Денис вздохнул, – а что делать? Других-то нет…

Позвонили в дверь. Пришел Юрий Иваныч и поделился радостью – его ротвейлер снова стал отцом.

– Ты щенком имеешь? Или деньгами? – поинтересовался Денис.

Иваныч замахал руками.

– Ничего не беру, это сыночке для здоровья…

– Ну, тады конечно, для здоровья всем полезно, – Денис хитро взглянул на жену. – Борщ будешь?

– Нет, только поел.

– Кофе, чай, сок? Может, водочки?

– У тебя же нет.

– Конечно, это я так, интеллигента из себя строю, вежливость надо проявить. Ну, а как насчет кофеина в организм забросить?

– Это с удовольствием. Курить можно?

– Юрик, ты прям как не родной. Двадцатый раз бываешь, а все спрашиваешь.

– Как там “человек-торшер” себя чувствует?

– Комбижирик? Нормально, к лампам дневного света готовится, глотать во всю длину будет. Сейчас тренируется…

Ксения выставила чашки и сахар. Денис вскочил.

– Я сам, дорогая, садись, кушай…

– Лучше ты посиди. Еще Юрика обваришь…

– У меня случай один был, – вступил Иваныч, – на пароме в Швецию ходил мэтром, ресторан на верхней палубе, солидно… Туристы богатые. Это в семидесятых было, тогда наши почти не ездили… Сплошь фирмачи. Когда качка, трудно блюда разносить, официант же три-четыре штуки на подносе несет, специально учат на пальцах удерживать растопыренных. Все равно тяжело. А если стопочку принял – совсем. Был у нас Аркадьич такой, маленький, на возрасте, не просыхал никогда… Ну, в тот вечер, помню, макароны были, сверху мясо, соус. Макароны – хорошо, они к тарелке липнут, не скатываются, если поднос отклонишь. Поначалу, кстати, иностранцы не понимали, что это такое, наши макароны, думали, декоративное украшение, типа лепешки, на которых в некоторых странах еду подают… Аркадьич тогда разносил. Уже вроде ползала обслужил, трезвый почти. Тут чего-то качнуло, и он мужику тарелку на грудь вывалил… В принципе, не страшно, бывает. Извинился бы, рубашку тому постирали бы, и все. Но Аркадьич, видимо, что-то недопонял или в мозгу перемкнуло… Он вторую тарелку – хвать, и на голову соседа! Третью – в иллюминатор метнул, макароны по стене размазались. Пикассо! Со стола соусницу схватил и на голову себе вылил. Потом на середину зала вышел, поклонился и говорит: “Шоу, господа!”… Мы там попадали, это ж ЧП… А ничего, иностранцы посмеялись, поаплодировали, никто не скандалил… Аркадьича, правда, после рейса на берег списали, капитан настоял…

– Не повезло мужику. Ему бы в артисты!

– У нас там все артисты были. “Театр нетрезвых миниатюр”…

– Знаю. Три по сто закажешь, так все в один двухсотграммовый стакан влезут. Коктейль “Салям алейкум, контрольная закупка” называется…