Шансон для братвы

– Я ознакомилась с постановлением – Вы пишете, что не согласны с мотивацией… Можно несколько подробнее?

– Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход…

– А вы считаете, что у следователя не было оснований?

– У нынешнего – никаких – Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи – он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду – надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.

– Ну что же, ответ исчерпывающий. Алкоголь употребляете?

– Нет.

– Совсем?

– Абсолютно. Не имею желания…

– Наркотики?

– Никогда не пробовал и не намерен.

– А алкоголь, что, тоже ни разу в жизни не пробовали?

– Нет, почему. На вкус знаю – Вернее, знал – Лет десять уже даже и не притрагивался. Лет в восемнадцать вино, пиво пробовал – не понравилось. – У Огнева было отменное здоровье, он действительно вообще не пил и к тому же был мастером спорта по вольной борьбе, о чем Мегрэ-Султанов и не подозревал. Ну не пришло ему в голову послать запрос в Спорткомитет.

– Вот тут следователь пишет о сотрясениях мозга.

– По-моему, это его перманентное состояние. Невропатолог улыбнулась. Она уже пролистала дело и заметила, что подобного идиотизма, несвязухи в доказательствах и бессмысленности претензий со стороны “потерпевшего” давно не видела.

– У вас какое образование?

– Незаконченное высшее.

– Где учились?

– В Герцена. На английском отделении.

– Почему не закончили?

– Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.

– Чем в данный момент занимаетесь?

– Прохожу психиатрическую экспертизу…

Врач снова улыбнулась.

– Конкретный ответ. Я имею в виду другое.

– Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением…

– В какой организации?

Огнев непонимающе посмотрел на врача.

– Как – в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.

– Ага… Ясно. Женаты?

– Йес, – Дмитрию было скучно.

– Как отношения в семье?

– Замечательные.

– Дети есть?

– Да, двое… Дочка и дочка…

– Жена работает?

– Да, она журналист…

– Горячие точки? И не боитесь за жену?

– Да какие горячие точки! Единственная такая точка – это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет…

– Не любите вы его.

– Вести себя надо соответственно.

– Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.

– А жаль.

– В детстве тяжелые болезни были?

– Нет. Как у всех – свинка, ветрянка…

– Травмы какие-либо?

– Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было…

– Головой не ударялись?

– Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.

– Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем…

Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.

– Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?

– Оптимизм. Больше нет. Психиатр поджала губы.

– Кто-нибудь из родственников страдал?

– Только от неразделенной любви… По психиатрии – нет, точнее, не знаю…

– Что значит не знаете? – насторожилась психиатр.

– Вы понимаете, – очень серьезно начал Огнев, – я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил… А что там раньше было – убей Бог, не в курсе. Не обессудьте… Может, что и не углядели…

Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.

– Между прочим, у нас тут и стационар есть, – заявила психиатр.

– А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? – демонстративно обрадовался Огнев. – Здорово, не ожидал!

– Вы меня не поняли.

– Очень даже хорошо понял, – Дмитрий посерьезнел – Не выйдет. Я – свидетель.

– Как? – удивилась психиатр.

– Да, свидетель, – подтвердила невропатолог. “Ага, – подумал Огнев, – спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке”.

Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.

– Припадки были?

– У кого?

– У вас, разумеется.

– Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.

Психиатр вновь взяла листок.

– Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами… Странно это.

– Кому как. Мне – не странно. Семью надо содержать, вот и работаю…

– А чем вы конкретно заняты?

– Я же сказал – патентоведением.

– В какой области?

– Патентоведение – это и есть отдельная область – Вам популярно объяснить?

– Можно конкретно, по существу… Тема работы? “Ладно, получай фашист гранату”, – подумал Огнев.

– Проблема гравитационных возмущений, – кратко ответил он.

Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр – та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.

– Это общие слова – Можно разъяснить?