Шанталь, или Корона против 2

Все-таки наш народ любит сирых и убогих. Понимала ли она, кого видит перед собой? Знала ли, что означают мундиры заявившихся в трактир людей? Скорее всего, да. И все равно сочувствовала той, кого везут в тюрьму.

Я благодарно улыбнулась женщине, та кивнула и вернулась на кухню.

Через пару минут появился мальчишка с подносом, воровато огляделся и быстро поменял кружки, поставив на стол точно такую же.

Я ухватилась за нее обеими руками, с блаженством ощущая, как тепло струится по ладоням.

В зале становилось шумно, мужчины отогревались чаем, и никто не сделал поползновения заказать спиртного у хозяина. Мальчишка бегал между гостями, разнося еду и кружки с чаем. Странно, мне казалось, вначале их было двое. Может, второй помогает на кухне?

– Ваш ужин, – передо мной на стол опустилась тарелка с кашей, и я даже не удивилась, когда рядом появился этот ненормальный с ложкой в руке. Я не находила объяснений поведению офицера. Может, его укусил измененный? Или те, кто работают на корону, все немного того?

– Что же вы не едите? – изволил осведомиться офицер, видя, что я не притронулась к тарелке.

– Благодарю, не голодна, – встала из-за стола, – если не возражаете, я вас покину.

Офицер обвел меня подозрительным взглядом, но поводов для возражения не нашел.

– Идите. Только без глупостей. Трактир полон моих людей, кругом глухой лес.

О да. Кто-то постарался сделать так, чтобы я не смогла сбежать.

Мысленно пожелав офицеру ночных кошмаров, я поднялась на второй этаж. Из-за второй двери выглянула старуха, подслеповато уставилась на свечу в моей руку, потом поспешно поклонилась и открыла шире дверь.

– Ваша комната, дарьета, – еще один поклон.

Дверь закрылась, я подняла свечу повыше, оглядываясь. Что же… кровать есть. На столике таз с горячей водой и лежат чистые полотенца. Через пару минут, подперев дверь стулом, я снимала плащ. Торопливо обтерлась теплым полотенцем, умылась и, не снимая платья, улеглась на постель. Прикрыла глаза, чтобы тут же распахнуть их – за окном прозвучал далекий, но знакомый вой, а потом окно тихо заскрипело. Я села на кровати, обернулась, жалея, что успела погасить свечу.

От брошенного таза фигура уклонилась. Ловко скользнула ко мне, перехватила руку, больно завернула за спину. Я охнула, и чужая ладонь тут же запечатала мне рот, а яростный шепот ожег кожу на шее:

– Тише, дернешься и порежу.

Если бы незваный гость знал истинное положение вещей, он бы не стал беспокоиться. Последнее, о чем я думала – это чтобы позвать на помощь.

Снизу послышались крики, сначала удивленные, затем злые, прозвучал выстрел. От окна раздался шорох.

– Нас засекли, – прошептал кто-то невидимый из темноты.

– Уже понял. Помоги, девчонка с норовом.

– За послушных и не платят столько, – хохотнул мужчина.

По лестнице загрохотали шаги, но меня ловко в четыре руки обмотали веревкой, не забыв засунуть тряпку в рот. Один из похитителей взвалил меня на плечо и перелез через подоконник.

Апрельская ночь встретила знакомым холодом. Мужчина, придерживая мое тело, легко спрыгнул на крышу крыльца, потом на землю. В заложенную бревном дверь трактира били чем-то тяжелым, из окна второго этажа грохнул выстрел, раздался звон разбитого стекла. Похититель выругался, пригнулся и метнулся со двора. Я успела уловить, как вслед нам из окон выбираются синие мундиры, услышать, как офицер кричит, что лично пристрелит идиота, который станет стрелять.

Еще через мгновение от трактира и погони нас отгородил забор. Пахнуло лошадьми, меня забросили в седло, следом вскочил похититель. Перехватил, усаживая и прижимая к себе спиной, звучно гикнул, и тишина вокруг ответила эхом не меньше десятка голосов. Лошади с места сорвались в галоп, устремляясь в самую чащу темного леса.

Глава третья

– Это был последний, – мужчина в черном халате снял очки, протер стекла и устало оглядел сжавшегося в углу клетки человека. У того был бессмысленный взгляд, из приоткрытого рта стекала ниточка слюны, кончики пальцев были сгрызены до крови, а в поврежденном мозгу осталось единственное желание – умереть. На какие только ухищрения они не шли, чтобы не допустить самоубийств: держали в пустых клетках, кормили под присмотром с деревянной посуды, связывали. Предпоследний откусил себе язык и захлебнулся кровью.

Магистр с раздражением оглядел полностью голого мужчину – одежду перестали выдавать после того, как одного вынули из петли, на которую была пущена рубашка. Сидящий в клетке экземпляр отличался богатырским телосложением, был простодушен, туповат и продержался дольше остальных – пять дней после активации связи, но и его пожрала бездна, оставив пустую оболочку без проблеска разума.

– Магистр, может, стоит все же сообщить его величеству? – осторожно уточнил помощник.

Чернобородый досадливо поморщился. Он прекрасно понимал – исследования зашли в тупик. Человеческий разум без магической защиты не мог выдержать контакта с призванной из нематериального мира сущностью. Три, максимум пять дней – и испытуемый сходил с ума.