Шапка live, или Искусство выживания

И насколько чаще случались бы с нами чудеса, если бы мы не уставали за них благодарить! Но тот обиженный ребенок, который ждал вертолета, не понимает, что ранец – тоже чудо. Что выбирали его с не меньшей любовью. И когда-нибудь своему ребенку он тоже подарит ранец. Или не ранец, не суть важно, но, в любом случае, не вертолет.

Впрочем, не будем о грустном. В конце концов, мы же умеем радоваться тому хорошему, что случается с нами, и даже порой благодарим за это. Иногда. Изредка.

А вот Красная Шапочка не стесняется своих причуд. То весною в течение получаса решила попробовать себя в качестве актрисы[6], хотя приехала в студию только для того, чтобы взять интервью у известного режиссера Льва Львовича. Затем купила пса, больше похожего на игрушку. А теперь, начитавшись опять глянца, решила забабахать себе тату. Волк ненавидел эти журналы, так, что, когда Дейзик пометил новый Helle как свою собственность, Владимир сделал вид, будто не заметил. Кстати, спася полусумасшедшее существо, в случае с джипом, Волк стал относится к Дейзику с большей симпатией…

Так вот, начиталась Красная Шапочка глянца и решила увековечить на своем теле не какой-то там завиточек на пояснице или цветочек на щиколотке, а непременно философскую цитату иероглифами из Конфуция или Яня Сюня. И получился у нее конфуз с этим Конфуцием.

* * *

– А как тебе вот это? – спросила Красная Шапочка, тыча пальцем в планшет, где листался очередной альбомом с татуировками.

Находились они в самом близком к дому тату-салоне. Дейзик, сильно «полюбивший» все издания журналов на глянцевой бумаге, был посажен на диван, а Красная Шапочка, на всякий случай, попросила у тщедушного художника планшет с рисунками, ведь журналы убрали куда-то повыше.

Волку все иероглифы были точно так же, как и большинству населения России, то есть никак. Набор непонятных значков. Волки вообще трудно обучаются иностранным языкам, у них вокабуляторный аппарат[7] отличается от стандартного человеческого. Владимир знал два языка Homo Sapiens – русский и английский – и по меркам волков считался полиглотом. А уж письменный язык – это вообще отдельная песня.

Пытался Волк представить себе, что это просто затейливый орнамент, – и не мог. Это буквы, символы, знаки, нечто, что передает информацию. С ним была полностью согласна Мария Ивановна, но у нее именно сейчас появились срочные тайные дела, и отговорить внучку от тату бабушка обещала через пару дней.

В любом сочетании иероглифов есть смысл гораздо больший, чем в отдельных буквах, но Волк его не знал и потому опасался. Неизвестное всегда страшит, а уж неизвестное знание – так вдвойне.

Потому Владимир просто пожал плечами.

– Тебе, что ли, все равно? – надула губки Красная Шапочка, и у Волка закружилась голова. Он терял самообладание, когда она дулась, и его магически к ней влекло. – То есть тебе плевать, что это будет написано на мне?! – переживала Оля.

Волк промолчал в ответ на смешное замечание, но подумал: «Вот как раз не плевать, но я боюсь нарваться на ссору. Я вообще не хочу, чтобы она что-то писала на себе. Информация – это власть; люди это забыли, а мы, волки, хорошо помним».

– Так и будешь молчать? – Красная Шапочка продолжала сердиться.

Когда Оленька хочет кого-то достать, она способна вывести из себя трехсотлетнюю ель, а Волк отнюдь не такой деревянный, но стоически сохранял молчание. Не хотел он с ней ссориться, и все тут! Но общение с разгневанной женщиной отличается от общения с полицией тем, что все, что тобой будет сказано, не только может, но и непременно будет использовано против тебя. И отнюдь не в суде.

– Оля, мне, по большому счету, фиолетово… Выбирай клеймо для себя самостоятельно.

– Серов-Залесский, я, кажется, сейчас обижусь! – Красная Шапочка листала планшет тату-мастера.

Сдерживаясь, Волк процедил сквозь зубы:

– Миленько.

– Миленько?! – возмутилась девушка. – Слушай, Вовчик, если ты думаешь, что мне безразлично твое мнение, то…

И тут Волк совершил ошибку. В конце концов, он не трехсотлетняя ель, а всего лишь человек, пусть и волкообразный, а человеку, как известно со времен Сенеки, свойственно ошибаться, и даже не один раз.

– Если бы мне было все равно, я вообще сюда не пришел бы и тебя не пустил.

…Дейзи, кстати, перед тем, как проказничать, как правило, тяжело вздыхает, и его на этом часто ловят. Так вот, Красная Шапочка так же набрала в грудь воздуха и выдала:

– Ты, Володя, мелкий, мерзкий, ничтожный сексист! Для тебя мои желания вообще ничего не значат! Ты считаешь, что, если родился мужчиной, то имеешь право указывать мне, глупой женщине, ее место посредине между церковью, кухней и не помню, чем там еще! Тебе не нравится, как я одеваюсь, как крашусь, как выгляжу…

Как раз наоборот, Волку очень нравилось, но сказать об этом он не смог, поскольку Красная Шапочка не дала ему возможности и продолжила свой монолог.