Шарль Демайи

– Да, кажется, так… Ах! мой бедный Шаванн, и я заставил вас приехать смотреть мою пьесу! оторвал вас от домашнего очага, заставил покинуть все, что вы любите… стоило того!.. Видно было суждено, чтобы вы уехали ни с чем…

– Вот так раз!.. Какая же причина, чтобы твоя пьеса не шла завтра?

– Как! Играть мою пьесу!.. мою пьесу, которую я ненавижу, которая внушает мне страх!.. Она мне стоит дружбы и уважения людей, которых я сам любил и уважал! Она стоит мне еще большего… вы знаете… Нет, довольно, кончено… я питаю ужас к театру, ужас к литературе… Эта жизнь ужасна! Я умру от неё и не желаю выносить ее долее!.. Клочок славы, купленный мучениями… О! если б только знали, какими мучениями!.. Нет в конце концов, это слишком глупая сделка!.. Довольно с меня книг, журналов, виньеток, Парижа… Довольно… довольно!.. Пойдем в театр…

Шарль нашел директора, до которого дошли отголоски всего происшедшего, порядочно охладевшим к пьесе и к автору, Шарль объявил, что берет обратно свою пьесу. Директор настаивал из вежливости и в душе обрадованный, что избавился от первого произведения автора, неизвестного в театральном мире и вызвавшего такую бурю негодования, он позволил отменить пьесу.

Шаванн несколько дней пробыл с Шарлем. Он удивился, что тот не говорит ни об Нашете, ни о шуме, по поводу отмены его пьесы, ни о всем том, что в прежнее время составляло его жизнь, предмет его разговора, наполняло его мысли. Ему даже показалось, что тот слишком часто спрашивал, когда он уедет, тем более, что он оставался в Париже единственно ради Шарля, чтобы ухаживать за ним. Когда он уезжал, Шарль проводил его на железную дорогу и обещал, в ответ на предложение Шаванна увезти его с собой, что он вскоре навестит его, тотчас же, как устроит некоторые свои дела в Париже.

LXXXIII

Когда Шарль снова сел в карету, привезшую его и Шаванна на железную дорогу, кучер спросил, куда его везти теперь.

– Куда хотите, – отвечал тот.

– Вы шутите?

– Нисколько… везите куда хотите… катайте меня.

Кучер уселся на козлах и поехал вдоль бульваров.

– Сударь, мы у Бастилии…

Шарль не отвечал.

Кучер равнодушно свернул в улицу св. Антония, и очутился на набережной, время от времени он полуоборачивался и искоса, с беспокойством, поглядывал на странного седока, неподвижно сидевшего, со скрещенными на груди руками, в углу кареты. Набережные тянулись бесконечно. Экипаж продолжал катиться. Наконец кучер слез с козел и отворил дверцы:

– Нет, я не сплю, – сказал Шарль, не переменяя положения. – Я нанял вас по часам, поезжайте.

– Видите ли, в чем дело, сударь, мои лошади с утра не получали корм.

– Где мы?

– В начале улицы Львов св. Павла.

– Что это там виднеется над дверью? Объявление об отдаче квартиры?

– Да.

– Получите ваши деньги.

Шарль вошел в привратнице. На дворе была ночь.

– У вас отдается помещение?

– Точно так, сударь, – отвечала привратница, – но…

– Но что?

– Вы должны знать, сударь, что после семи часов квартиры не показываются.

– Покажите ее мне, – и Шарль положил на стол монету в десять франков.

Привратница пошла вперед, по большой каменной лестнице с деревянной балюстрадой, открыла дверь во втором этаже и при свете свечи показала ему квартиру, состоящую из четырех или пяти больших комнат, очень высоких и с большими окнами, – бывшее помещение…

– Какая цена? – спросил Шарль.

– Я бы должна сказать вам тысячу; но так как сейчас видно, с каким человеком имеешь дело, то окончательная цена будет восемьсот.

– Вот вам за первую треть и двадцать франков задатку. Принесите мне пачку свечей и стул.

– Но вам не на чем будет спать, сударь…

– Дайте мне пачку свечей и стул, – повторил Шарль.

Привратница возвратилась со свечами и с креслом.

– Вам ничего более не угодно, сударь?

– Ах! да, еще ведро воды.

Шарль всю ночь проходил по комнатам, время от времени, погружая руки в холодную воду и прикладывая их во лбу.

На утро он вышел и отправился к себе, Слуга отпер ему дверь.

– Ах! это вы, сударь… Мы с женой всю ночь не ложились… но как вы бледны, вы нездоровы, сударь?

– Приготовьте ваш счет.

– Вы недовольны нами?

– Ваш счет!.. Потом отправьтесь к какому-нибудь мебельному торговцу и тотчас же приведите его сюда.

Торговец пришел:

– Сколько за все? – сказал Шарль, жестом указывая на все, он оставлял за собой только свою прежнюю холостую обстановку.

Торговец, несмотря на всю свою привычку к продажам такого рода, широко открыл глава: – Все?.. не исключая постели покойницы?

Шарль сделал нетерпеливое движение.

– Все, кроме этой комнаты.

Торговец назначил цену.

Шарль согласился. Он рассчитался с прислугой, поручил привратнику взять оставшуюся мебель и доставить ее ему в течение дня и сел в привезенный экипаж. Но в ту минуту, когда он собирался захлопнуть дверцу, в нее проскользнула какая-то женщина и села нерешительно, словно боясь быть отвергнутой, на кончик передней скамейки.

– Ах! это ты, Франсуаза?.. хорошо! садись, если хочешь быть со мной…