Шатун

Багун побледнел — испытание предстояло страшное. Драгутину тоже стало не по себе. Даже не смерть страшила боярина — страшило то, что его поражение на суде Лесного бога аукнется большой кровью, и не только в радимичской земле. Впрочем, такой же кровью обернется и его отказ от участия в этом суде. Игра была сложной, многоходовой, а все свелось в конечном счете к простой случайности, к выбору злой и бессмысленной силы, если, разумеется, не верить, что поднятым из берлоги зверем руководит сам Хозяин. Сомнение предательски закрадывалось в сердце Драгутина — над всем ли властны в этом мире боги, или многое делается волею людей и прихотью природных сил. И прежде бывали в его жизни моменты, когда он сомневался во всесилии богов, но никогда еще его сомнения не достигали такого накала. И эта неуверенность могла здорово подвести его в священном кругу.

Доброга с удивлением наблюдал, как всполошились урсы, как забегали по стану приказные от старейшин, размахивая руками и расчищая место непонятно для кого и для чего. Обеспокоенность своей дружины еще более усугубил Осташ, вышедший из шатра в одиночестве.

— Божий суд по-урсски, — сказал он насторожившимся мечникам.

— А что это такое? — удивился старший Брыль, но Осташ в ответ только руками развел.

Урсы выстраивались в круг, охватывая вытоптанный сотнями ног центр стана многочисленными кострами. В средину круга не вступал никто, видимо опасаясь мести духов за нарушение издревле заведенного ряда. Осташ со своими дружинниками оказался в первых рядах зрителей. Еще недавно он сам входил в подобный круг, и противостояли ему тогда разъяренные туры. Та игра была смертельно опасной, но все-таки посильной для ловкого и тренированного человека. Перед испытанием Осташ несколько месяцев изучал повадки туров под началом седобородых волхвов. И те же волхвы-наставники учили его не терять головы в противостоянии любой силе, человеческой, животной или нечистой. Осташ легко усваивал науку и заслужил одобрение Велесовых старцев. Сам кудесник Сновид, увидев Осташевы успехи, назвал его избранным от рождения и допустил к боготурским испытаниям на Даджбоговы дни. Надо полагать, боярин Драгутин много лучше Осташа владеет наукой побеждать в самых необычных условиях самых изощренных противников. Но, похоже, урсы приготовили для даджана нечто из ряда вон выходящее.

На дальнем конце поляны появились четыре всадника, которые, держась друг от друга на приличном расстоянии, тащили на цепях свирепое мохнатое животное. Впрочем, «тащили» — слово неточное. Громадный, разъяренный зверь рвался с цепей и тянул за собой всадников, которые с трудом его удерживали, качаясь в седлах под испуганный храп коней. Несколько пеших урсов кинулись им на подмогу и если не укротили зверя, то, во всяком случае, удержали его на подходе к кругу. Рев обиженного медведя разносился по всей поляне, а ответом ему была гробовая тишина, воцарившаяся среди урсов.

Полог шатра наконец дрогнул, и в свете ярко вспыхнувшего ближайшего костра на утоптанный снег ступили ган Сидок, ган Багун и боярин Драгутин. Все трое были в броне, но у Драгутина и Багуна не было оружия.

Молодой Брыль испуганно охнул у Осташа за спиной. Не оставалось уже сомнений, какое испытание предстояло выдержать боярину и гану, чтобы доказать свою правоту. Причем правота одного оборачивалась полной неправотой другого, а значит, выйти из круга мог в лучшем случае один.

— Что это будет? — спросил у плечистого урса Доброга.

— Злой дух вселился в любимца Лесного бога, — охотно отозвался тот. — Кто изгонит злого духа, тот станет ближником Хозяина.

— А почему им не дали мечи или хотя бы сулицы? — спросил Молодый

— Злого духа можно одолеть только голыми руками, — пояснил урс. — Дело-то не в медведе. А если зверя убить мечом, то, значит, нанести ему смертельную обиду, и все его родовичи ополчатся против урсов. Но если человек голыми руками одолеет злого духа, то медвежья сила перейдет к победителю вместе с благословением Лесного бога.

— А если злой дух возьмет верх над человеком? — спросил Доброга.

— Значит, такова воля Хозяина — и быть по сему, — вздохнул урс. — Зверя отпустят на свободу, и будет он карой для тех, кто забыл правду Лесного бога.

Доброга на эти слова урса только головой покачал, но вслух ничего не сказал: под чужой кров, как известно, не лезут со своим рядом. Зато теперь Доброга точно будет знать, почему ближников урсского бога называют Шатунами и почему их так боятся радимичи. Большая сила должна быть в человеке, голыми руками одолевающего свирепого и сильного зверя-шатуна, и способен на это только тот, кто к богам близок. А у простолюдина на одержимого злым духом медведя сил не хватит. С мечом или рогатиной Доброга, возможно, рискнул бы пойти на шатуна в случае крайней нужды, но чтобы лоб в лоб и голыми руками — для этого надо иметь железное сердце.