Шатун

Люба отчаянно сжимала рану, Вова лежал на животе без сознания, а она не могла произнести ни слова, так как её гортань была серьёзно повреждена. Она рыдала, она смотрела, как сквозь её руки вытекает кровь из спины её любимого. Вдруг на улице эхом раздались выстрелы, а затем Люба услышала громкие разговоры. Ей очень хотелось позвать на помощь, но голоса не было, а все её попытки что-то прокричать отдавались резкой болью. Она стонала, а слёзы катились из её глаз, ручьями стекая и падая на её окровавленные руки, сжимающие раны. Люба пыталась думать и тут её осенило, она увидела кусок арматуры, одной рукой уперевшись в рану, другой дотянулась и взяла эту железку в руку и принялась бить по батарее. Раздались звонкие удары, эхом разносившиеся по всему зданию и улице.

Леонид дал на газ изо всех сил и вскоре догнал внедорожник, виляющий из стороны в сторону. По громкой связи он приказал водителю внедорожника остановиться, но результата не было.

— Значит, не хочешь по-хорошему! — произнёс Леонид.

Снег, поднимающийся из-под колёс впереди идущего автомобиля, ухудшал видимость. И Леонид видел только горящие габариты. Подумав о том, что ему придётся с собственного кармана покрывать ущерб, нанесенный ведомственному автомобилю, он решил, что хрен с ним! И, нажав на газ, врезался в автомобиль преступника. Внедорожник Потапа развернуло боком, и Нива в этот момент ещё раз врезалась в бок автомобиля, и тот, перевернувшись на бок, проехал таким образом ещё метров сто пятьдесят, пока не съехал в кювет и не перевернулся на крышу.

Не включая мигалки, Леонид вышел из нивы достав и держа перед собой табельное оружие. Направляясь в сторону внедорожника Леонид держал на мушке дверь со стороны водителя.

— Выходи из машины, тварь! — произнёс он.

В ответ тишина. Тогда он ещё раз повторил фразу, и снова тишина. Далее полицейский услышал доносившиеся звуки сирен, которые вот-вот приблизятся. Ждать он больше не стал, и, подойдя к двери аккуратно, стоя боком таким образом, чтобы не оказаться на линии огня, открыл её. Быстрым движением он осветил фонариком салон и увидел, что тело мужчины находится на крыше, так как, по-видимому, он не был пристёгнут. Он достал бездыханное тело из салона и, положив его на снег, убедился в том, что он ещё жив, но Антон был прав, и он и вправду в него попал. Вся левая сторона была в крови, так как молодой полицейский прострелил ему плечо.

Василий Игнатович не знал, с какого этажа начать обследование здания, пока не услышал звон от ударов по батарее. Держа пистолет на изготовке, он с фонариком в руках по лестнице направился на звук. Дойдя до четвёртого этажа, он понял, что звук доносится отсюда. Зайдя в помещение, он услышал, что звук усилился, он пошёл в его направлении, и через метров сто он увидел чей-то силуэт, осветив фонариком, Василий Игнатович убедился, что это Люба, а рядом с ней лежит человек и, по всей видимости, это был Вова. У Василия Игнатовича душа перевернулась наизнанку, он побежал в их сторону и, подбежав, упал на колени.

— Люба, как ты?

Она не смогла ответить, только лишь тихо и хрипло что-то прошипела, и он не смог разобрать. Осветив её фонариком, он увидел следы от удавки на её шее и всё понял. Первым делом он попытался нащупать пульс у Вовы, он был очень слабым, оглядевшись вокруг, он увидел, что молодой мужчина потерял много крови, так как лужа вокруг была уже порядочного размера.

— Всё будет хорошо, Люба, отпусти его, давай теперь я подержу рану.

Произнеся это тихим голосом, Василий Игнатович одной рукой взял ослабленные руки Любы и отвёл их в сторону, а сам принялся держать рану.

— Прости, Люба, прости! Я не смог всё это предотвратить, — произнёс вновь тихим голосом Василий Игнатович. Но Люба его уже не слышала, она не слышала ничего вокруг, сидя упёршись спиной к батарее, погруженная в мысли о всём произошедшем.

Минут десять спустя послышались сирены, и всё здание осветили проблесковые маячки.

Адаптация

Утро, рассвет. Первые солнечные лучи ворвались в окно и осветили комнату. Это была детская комната. Сначала лучи осветили полку с книгами, затем по мере того, как солнце начало подниматься всё выше от горизонта, лучи спускались всё ниже, охватывая всё больше и больше пространства. Добрались до стены, выкрашенной в цвет сочной весенней травы, затем, медленно скользя по ней вниз, ненадолго остановились на чьём-то лице. Ещё совсем молоденькое личико нахмурилось во сне, человечек начал ворочаться. Но лучи не останавливались и через некоторое время спустились ещё ниже, личико расслабилось и улыбнулось во сне, теперь ничто не мешало продолжить сладкий сон. А лучи тем временем уже скользили по полу, продвигаясь всё ближе и ближе к окну.