Щепа и судьба (СИ)

…После моего долгого отсутствия деревенский домик оказался отсыревшим, как у нас говорят, воглый и явно не ждавший столь скорого возвращения хозяина, а потому пустивший на постой мышей- квартирантов, успевших свить во всех углах гнезда и заняться самым нужным и ответственным в весеннюю пору делом — выведением потомства. Мое появление их заметно встревожило, но не настолько, чтоб броситься искать иное жилье для своего мышиного быта, и они лишь освободили для меня кровать, тумбочку, где некогда хранились съестные хозяйские припасы, а теперь там и сям уныло и тускло отсвечивал рассыпанный бекасиной дробью помет, свидетельствовавший о немалом мышином старании по уничтожению всего, что можно было употребить в пищу. Нетронутой осталась лишь пачка закристаллизованной поваренной соли, которой они по какой-то причине побрезговали.

Затевать войну с мышиными полчищами счел ниже своего достоинства, решив, мол, сам виноват, бросив жилье без присмотра. Провел небольшую приборку и смел облезлым веником-голиком наиболее наглые следы пиршества серых квартирантов. Затем принялся топить печь, которая, лишенная хозяйского, внимания и регулярной чистки, никак не желала разгораться, нещадно дымила и выжила меня почти на улицу, пока дым не начал исправно проходить через трубу, а в самом доме становилось час от часа теплее и уютнее. Возможно, и мышам-квартирантам дымовая атака пришлась не очень по душе, поскольку они тут же куда-то исчезли, и лишь иногда ночью под полом слышалось их осторожное шуршание.

Одним словом, свои законные права на избушку мне без особого труда удалось отстоять и лишний раз осознать, что не только свято место, но любая иная пригодная для жилья площадь пуста не бывает. Так, наверное, и в литературе. Не займешь ты — появится собрат по перу, который вряд ли согласится уступить свою тему, а тем более кресло какому-то там чужаку. И уж коль назвался ты мастером или там хозяином, то и будь им, а не ищи счастья на стороне, каким бы сладким оно тебе ни казалось.

С этими не очень-то праведными мыслями опустился на табурет, пробежался пальцами по отливающим перламутром клавишам.

Машинка послушно воспроизвела все, что от нее требовали. Я возликовал! Вот она радость бытия, когда ты можешь исполнить ВСЕ, что только захочешь!!! Но… не учел самой малости: испытаний, через которые необходимо пройти, чтоб добиться желаемого. А испытания мои еще даже и не начинались.

О пользе и вреде сочинительства

Следующим этапом самостийного вхождения в сочинительство стала неожиданная разработка сюжетов, связанных с местными преданиями, коих, если внимательно поспрошать деревенских старожилов, пруд пруди в каждой деревеньке. Мне еще в детстве пришлось наслушаться всяких там страшных историй, именуемых быличками или сказаниями. Кстати говоря, их содержание и отдельные выражения не очень-то подходили для воспроизведения в присутствии несовершеннолетних, но кто когда в наших палестинах обращал внимание на такой пустяк, как неустойчивая детская психика. Может, именно поэтому и запали они в память, что ничего подобного ни в одной из прочитанных ранее да и гораздо позднее книг даже близко не встречал. Потом уже в сознательном возрасте, беседуй с деревенским людом, узнал новые душещипательные истории о тех или иных сказочных персонажах, преспокойненько обитающих в наших краях. Со временем подобных историй накопилось прилично, и по моим прикидкам должно было хватить на составление небольшого сборника. Дело за малым: предать те сюжеты бумаге.

Хотя путь от замысла до преобразования его в рукописный или печатный текст достаточно непрост, но, как говорится, лиха беда начало. Стоит исписать один листочек, а за ним другой, как дело сдвинется с мертвой точки и рукопись день за днем станет расти, как опара в тепле. Главное, чтоб не иссякло авторское желание сочинять, писать и во что бы то ни стало довести свой замысел до конечного результата. А во мне в ту пору желание к сочинительству давало себя знать с огромной силой, словно внутри бесперебойно работал мощнейший атомный реактор. А желание работать есть качество для сочинителя самое-самое наиважнейшее. Без него никуда…

Естественно, эту склонность к бумагомарательству можно назвать всем и каждому известным уничижительным словом «графомания». Однако позвольте. Если быть точным в переводе и даже чуть-чуть буквоедом, то графоманами следует считать людей, имеющих страсть к письменной деятельности. А вам приходилось встречать профессионального литератора или журналиста, который бы не любил писать? Тогда почему в русском языке само слово «графомания» стало вдруг ругательно-презрительным и воспринимается чуть ли не как диагноз неизлечимой болезни? Скорее всего, за этим скрывается нелюбовь той половины человечества, которая сама писать не любит и не умеет. С давних пор человечество поделилось не только на пешеходов и автолюбителей, но еще раньше — на людей, пишущих и… считающих этот труд никчемным.