Щепки плахи, осколки секиры

— Перед тем как чужие приезжали, у нас в деревне сразу трое человек накрылось, — сообщил он, ревниво косясь на своих приятелей, энергично орудовавших ложками, — Семен Учитель в старый колодец упал, дед Липкин в сарае повесился, а один мой свояк, дядя Миша, зарезался. Сначала в сердце себе два раза косой пырнул, а потом горло перерезал.

— Горло? Сам себе? — удивился Смыков.

— Что тут такого странного, — ухмыльнулся Зяблик. — Я про одного самоубийцу слышал, который нанес себе тридцать семь смертельных ран, причем некоторые даже в спину… А чем твой свояк занимался?

— Как все… Пахал, сеял, за скотиной ходил. А раньше воевал… Языки знал… Говорят, с чужеродцами дружбу водил…

— Картина ясная, — Зяблик переглянулся со Смыковым. — От несогласных заранее избавились… Тут решительная рука чувствуется.

— Похоже на то, что аггелы столковались с какой-то влиятельной, но, так сказать, менее одиозной группировкой и сейчас устанавливают по всей Отчине свою власть, — резюмировал Цыпф.

— Или уже установили, — добавил Смыков.

— Если нас кто и погубит, так это вот такие сиволапые, — Зяблик зло глянул на рекрутов, уже облизывающих свои ложки. — Дальше своей борозды ничего не видят и, кроме как о своем навозе, ни о чем знать не хотят. Богоносцы зачуханные! Моя хата, как говорится, с краю… Их любая власть устраивает, хоть Божеская, хоть дьявольская… Потом, правда, спохватятся, когда жареный петух в жопу клюнет, да поздно будет…

— Вы, братец мой, лучше скажите, что нам с этими любителями щей и каши делать? — Смыков кивнул на притихших рекрутов.

— Пусть валят на все четыре стороны… Толку от них… Кстати! — В голову Зяблика вдруг пришла какая-то интересная мысль. — Когда ваш командир обещал вернуться?

— Да уж пора бы… — Парни пожимали плечами и недоуменно переглядывались.

— Надолго он никогда не отлучается.

— А на чем он в Талашевск отправился? Ведь не пешком же?

— Не-е… У него самоходная машина есть… И на керосине работает, и на самогоне… Быстрее любой лошади бегает.

— Что ж вы сразу не сказали, оболтусы!

— Вы ведь не спрашивали… — сразу приуныли запуганные рекруты.

— Машина это как раз то, что нам надо, — задумчиво произнес Цыпф. — Да и со свежими инструкциями новой власти не мешало бы ознакомиться… Не подождать ли возвращения командира?

— Как же, дождешься его… — Смыков осуждающе покосился на Зяблика. — Беглец-то не зря к дороге рванул… перехватит командира на околице.

— Не успеет, — сказал Артем, до этого в дела ватаги демонстративно не вмешивавшийся. — Слышите — мотор…

— Ага! — подтвердил Смыков. — С натугой ревет. Наверное, на горку взбирается.

— Брать только живым! — Зяблик встал сбоку от дверей. — Верка к окну, будешь наблюдать. Ты, Левка, в стороне побудь, а не то опять какой-нибудь фокус отмочишь… А вы, соль земли, замрите! Чтоб никто ни икнуть, ни перднуть не посмел.

Машина уже успела преодолеть затяжной подъем, перешла на повышенную передачу и сейчас гудела где-то невдалеке. Назвать ее мотор мощным было никак нельзя — впрочем, причиной этих кашляющих, чахоточных звуков могло быть и плохое горючее.

Подъехав почти вплотную к крыльцу усадьбы, машина остановилась — заскрипели тормоза, задребезжали разболтанные узлы, заглушенный мотор продолжал судорожно детонировать, а от облака выхлопных газов помутился и без того скудный свет в окошках.

— Один он? — спросил от дверей Зяблик.

— Один, — ответила Верка. — Но мужик крупный…

— Тем хуже для него. Крепче получит, — Зяблик перехватил пистолет так, чтобы удобнее было бить рукояткой. — Ну где он там?

— Стоит… Где-то я с ним, кажется, встречалась… Теперь на стену костела смотрит… Она же от гранаты вся в щербинах…

— Ах мать твою наперекосяк! — Лицо Зяблика скривилось от досады. — Совсем из виду выпустили…

— Идет к углу… Оглядывается… — продолжала комментировать Верка. — Нет, я его точно уже видела раньше… Встал… Лезет в карман…

— За оружием?

— Нет. Достал кисет… Самокрутку сворачивает…

— В самый раз! Сейчас я ему закурить дам! — Зяблик решительно распахнул дверь и навскидку, почти не целясь, пальнул наружу. Затем приказал: — Заходи. Уже заждались тебя.

Человек, которому столь бесцеремонным образом помешали насладиться табачком, проходя в дверь, вынужден был согнуться. Когда-то он, безусловно, отличался недюжинной физической силой, но сейчас телосложение имел скорее громоздкое, чем могучее, да и ноги передвигал с трудом.

Игнорируя Зяблика, нагло поигрывающего своим пистолетом, он обвел взглядом комнату и, судя по всему, осмотром остался доволен.

— Слава Богу, все целы, — пробасил он, садясь на ближайший тубарет. — Зря, значит, волновался…

— Вы за Витьку не беспокойтесь, — сказал кто-то из рекрутов. — Он сбежал.

— Знаю. Встретился он мне тут неподалеку… Заикался от страха. Я его домой отпустил. Да и вы, как видно, отвоевались.

— Плохо молодое поколение учите, Мирон Иванович, — сказал Цыпф. — Курорт, а не служба. Голыми руками их взяли.