Щит

Теперь перестрелка шла с оставшимся кораблем, который, в отличие от нас, имел щиты стопроцентной исправности, тогда как наш должен был отключиться, тем не менее каким-то чудом держался. Держался он и все время, пока продавливали щиты и выносили орудия, и, лишь когда с обоих кораблей стартовали абордажные боты, наш щит был отключен.

Объявив противоабордажную тревогу и не услышав за спиной реакции, повернул голову и посмотрел на Тихого. Тихий выглядел совсем неважно – лицо осунулось и было залито потом, из ушей текла кровь, и, по-видимому, он находился без сознания. Стало понятно, отчего по тревоге он не сорвался занимать свое место по боевому расписанию, он и так сделал больше, чем вообще возможно. После отражения абордажа первым в медицинскую капсулу ляжет – заслужил. Противоабордажные турели снесли щиты и повредили один из четырех ботов, до пристыковки остались мгновения, но вместо стука стыковочного узла активировался щит, и вместо отдельных звуков произошла общая встряска, вызванная рассинхронизацией в работе генератора гравитации из-за взаимодействия больших масс. Искин доложил о срыве абордажа и уничтожении абордажной команды в результате столкновения со щитом, и, повернувшись к Тихому за разъяснениями, увидел безжизненное тело, у которого ручейки крови протянулись из носа, рта, глаз и ушей.

Захват

Крышка открывается, планка падает… Вылетев из медкапсулы, налитыми кровью глазами уставился на тварь в белом халате и кинулся на нее, мечтая хотя бы расквасить нос, а при удаче придушить окончательно. Тварь ударом ноги в живот вышибла воздух, а хук справа провернул вокруг собственной оси, после чего пол больно толкнул в спину.

Внезапно в голове стал царить кавардак, нейросеть пестрела надписями и сообщениями, мелькали образы и списки, менялись надписи и статусы, а в медицинский отсек, где я, кажется, и находился, вошел Командир.

«Обложили сволочи, фашисты проклятые», – на место агрессии накатило отчаяние. Чувствуя, что приходит то ли конец, то ли безумие, испытал непреодолимое желание сбежать, скрыться отсюда, и на пике эмоций изнутри пришла теплая волна поддержки, придавшая отчаянию решимости. Взвившись на ноги, двигаясь, как сквозь густой кисель, в сторону выхода, смел стоящих на пути фашиста и Командира, движения которых также странно замедлились. Дверь была закрыта, и, не понимая, что делать, стал нелепо скрестись в нее руками, с удивлением наблюдая за бороздами, оставляемыми внезапно удлинившимися и заострившимися ногтями.

Замер, уставившись на свои ногти, превратившиеся в когти, когда по спине побежали мурашки и появился зуд, который постепенно усиливался. Оглянувшись, увидел дуло шокера, направленное на меня рукой Командира, и стал яростнее работать когтями, еще более отросшими и окутанными дымкой. Буквально за несколько взмахов проделав проход, вывалился через него в коридор и, желая только одного – стать невидимым, чтобы была возможность скрыться, понесся куда глаза глядят. На бегу обратил внимание, что руки потеряли четкость и стали прозрачными, опустив взгляд вниз, убедился, что исчезло и все тело вместе с костюмом.

В случае смертельной опасности взгляд матери направляется на ребенка, торгаша – на деньги, мой же взгляд после забега уперся в сухпай, лежащий в моем шкафчике в моем же кубрике. Нашел отличное место, где можно спрятаться, думал я, садясь в угол и кусая котлету из сухпайка. Тело уже приобрело обычный вид, когти трансформировались в ногти, мешанина перед внутренним взглядом переставала пестреть сообщениями, к тому же пробился голос Фокусника, костерящего меня всякими идиоматическими выражениями из языка Джоре.